К вопросу о циклотации - Борис Натанович Стругацкий, Аркадий Натанович Стругацкий

Я обрабатывал дневники за складным столиком. День был жаркий, и я сидел в ватных штанах и сапогах, но голый по пояс.

Этот человек вышел из-за палатки и остановился в нерешительности, поглядывая на меня исподлобья. Я не очень удивился, то есть не удивился его появлению. К нам иногда заходили гости: чабаны, молчаливые деликатные люди; туристы, измождённые, как солдаты на походе; местное начальство, верхами, на громадных лошадях. Но таких посетителей я ещё никогда здесь не видел. Он явно не был ни балкарцем, ни кабардинцем, ни карачаевцем, внешность у него была чисто русская, более того, сугубо городская: бледные щёки, модная причёска, хорошо вымытые руки. И одет он был странно — в отличный современный костюм и остроносые туфли. Это в ста километрах от ближайшего города, в мокрых горах, где дороги грязны и разбиты. Он не поздоровался. Он просто спросил:

— А вы что делаете?

Было такое впечатление, будто он только что задавал этот вопрос другим людям.

— Работаю, — ответил я немного растерянно. Я подумал, что он, может быть, приехал инспектировать нашу точку.

— Я понимаю, что вы работаете, — сказал он. — Я хотел спросить: над чем работаете? Чем занимаетесь?

— Над чем работаю?.. А в чём дело?

— Я просто так… — он огляделся. — Мне интересно… Вот палатки тут у вас… А это что такое?

— Это? Это телескоп. Называется ТЭМ-140.

— Тэм сто сорок… — повторил он тихо.

— Телескоп экспедиционный менисковый, — пояснил я. — Диаметр объектива — сто сорок миллиметров.

— Миллиметров… — он поднял брови. — Объектив.

Да кто он такой, в самом деле, подумал я. Чего ему надо? Я спросил:

— Вы не с базы?

— База… Нет, я не с базы… А почему он под чехлом?

— Чтобы солнце не раскаляло. Вы не турист?

Он замялся.

— Пожалуй, меня можно назвать туристом. А что вы с ним делаете?

— С кем? Ах, с телескопом?.. Ну что делают с телескопом? Мы наблюдаем.

— Что наблюдаете?

— Качество изображений.

— Качество… — он опять поднял брови. — Ну и что же?

— Слушайте… — начал я решительно и замялся. Я хотел объяснить ему, что занят и вообще не могу говорить на произвольные темы с незнакомым человеком, но мне вдруг стало неловко, было что-то детское в его вопросах, не похожее на праздное любопытство. Он глядел на меня испуганными круглыми глазами.

— Присаживайтесь, — сказал я. — Хотите чаю? Он помотал головой.

— Нет, я не хочу чаю. Но я сяду.

Он поднял с земли складной стул, нерешительно повертел его в руках, раскрыл и осторожно сел. Мы помолчали.