Разгневанные мертвецы - Уильям Тенн

Я стоял перед воротами Свалки и ощущал, как мой желудок медленно сводят болезненные спазмы — такие же, как в тот день, когда на моих глазах всю эскадру землян — с экипажами почти в двадцать тысяч человек — разнесло на кусочки во время Второй битвы за Сатурн более одиннадцати лет назад. Но тогда я видел на экране обломки кораблей и мысленно слышал вопли погибающих; тогда вид похожих на коробки эотийских звездолетов, рыскающих среди дрейфующих в пустоте жутких ошметков, заставил меня покрыться ледяным потом, который обволок лицо и шею.

Сейчас же я видел лишь большое, ничем не примечательное здание, очень похожее на сотни других предприятий в промышленных пригородах Старого Чикаго, очередную фабрику, окруженную забором с запертыми воротами и обширными испытательными площадками — Свалку. И все же пот на коже был еще холоднее, а спазмы в желудке резче, чем во время любой из тех бесчисленных и жестоких битв, породивших это место.

А все это очень даже понятно, сказал я себе. То, что я испытываю, есть ведьма-прапрабабушка всех страхов, самое глубинное отрицание, на какое только способна моя плоть. Понятно-то оно понятно, да только от этого понимания не легче. Я никак не мог себя заставить подойти к охраннику у ворот.

Я уже почти взял себя в руки, но тут заметил возле ограды огромный квадратный и слегка пованивающий ящик с бросающейся в глаза разноцветной надписью на стенке:

Я видел эти квадратные, разделенные на отсеки ящики с такими же надписями в каждой казарме, каждом госпитале и рекреационном центре от Земли до пояса астероидов. Но здесь, возле Свалки, он смотрелся совсем иначе, а надпись приобретала другой смысл. Интересно, висят ли у них внутри другие плакаты, покороче. Да вы сами их видели: «Нам нужны все наши ресурсы для победы», и «МУСОР — НАШ КРУПНЕЙШИЙ ПРИРОДНЫЙ РЕСУРС». Лишь простодушный болван украсил бы подобными плакатами стены именно этого здания.

Все искалеченное можно утилизировать... Я напряг правую руку, обтянутую синей тканью комбинезона. Она казалась частью моего тела и всегда будет такой казаться. А через пару лет, если я проживу так долго, тонкий белый шрам, опоясывающий локтевой сустав, станет и вовсе незаметен. Конечно. Все искалеченное можно утилизировать. Все, кроме одного. Самого главного.