Любовь, коварство и не только… - Сергей Дорохин

Словно дюжина кузнецов ухватила мозг клещами, и каждый упорно тянет в свою сторону. По ногам будто каток проехал. Даже не каток, а целый танковый батальон. А во рту – точно кошки нагадили… С такими колоритными ощущениями Новиков встретил в постели новое апрельское утро. Дужкин аритмично посапывал на соседней койке, изогнувшись так, что голова лежала на прикроватной тумбочке, одеяло валялось на полу, а притянутые к груди коленки обнимали невесть как попавшую туда подушку.

На круглом столе, стоявшем посреди комнаты, чайник гордо красовался в блюде с недоеденным салатом. Полбатона варёной колбасы «два-двадцать» в лучах восходящего солнца выглядывало из банки с вареньем. На закопчённой сковородке в луже чая плавали хлебные корки в соседстве с окурками, огуречными обрезками, стаканами и картофельными пригарками. Стулья вокруг стола улеглись так, словно вчера были пьянее своих хозяев. И на фоне этого чрезвычайно живописного натюрморта два пустых пузыря из-под «Пшеничной», сиротливо стоявшие в углу, были почти незаметными. Но проскочить мимо трезвых глаз вошедшего Алексеева им не удалось.

– Чегой-то вчера отмечали? – будто не зная ответа, спросил прибывший, брезгливо поднимая стул и садясь.

– О-ох, Лё-ох, – застонал Новиков. – Олечка опять приходила…

– Н-да? Ну и?

– Два пузыря приносила…

– Ну-у, и-и?!

– Ну, и потом ушла.

– И всё-то? – притворно разочаровался Алексеев.

– Ну, там, поесть приготовила, прибралась в хате, посидела с нами за столом. А сама-то ведь не пила!…

Глухой скользящий удар перебил этот нестройный рассказ. Дужкин уронил голову с тумбочки на кроватную сетку, с которой давно сполз матрас.

– …Потом, кажется, пыталась спать уложить…

– Ну, а ты?!! – Алексеев перебил с издевательским нетерпением.

– А я – что? Сперва отбивался, потом – не помню, – Новиков поморщился.

– Эх ты-ы! Да погляди только, какие глазки, какая фигурка! Ух, я бы за ней приударил!… Язык бы ей только ампутировали. Что ж ты, Лёша, так? Дефка тебя хочет… – Алексеев нарочно выделил звук[ф].

– Да не спрашивает, хотят ли её, – хриплым баском вставил Дужкин. – Лёш, дай сигарету…

Пока они с Алексеевым курили, Новиков благополучно отыскал свои штаны, рубашку и даже носки. Сложнее дело обстояло с кроссовками: левый оказался под столом, правый – на книжной полке.

– Что, опять воевали? – скрывая смех, спросил Алексеев.

– О-ох, Лё-ох, – снова заныл Новиков. – Этот спортсмен вздумал ей приёмы показывать.

– То есть, вечер был не только томным? А поточнее?