Просьба - Гусейн Аббасзаде

Давно кончился наполненный заботами день, отошел суетливый вечер, опустел двор, разошлись по квартирам жильцы, и вступила в свои права мягкая осенняя ночь. Все успокоилось; неподвижно застыли деревья; воздух, казалось, тоже решил отдохнуть до утра.

И когда уже решительно все смолкло, раздался такой грохот, словно снаряд разорвался или рухнула крыша, а следом за ужасающим грохотом взвился чей-то крик, поднявший с постелей только-только уснувших людей. Проснулись все, от мала до велика; перепуганные дети заплакали; взрослые выскочили на балконы и в недоумении спрашивали соседей, что случилось. Хриплый крик сменился грубой бранью. Кто-то, пересыпая свою речь матерными словами, орал: «Ах ты, развалина старая!.. Ведь скоро сдохнешь… Как собака! Растащат твое добро, любой возьмет, кому не лень! А ты над ним трясешься!.. Так пусть оно пропадет к чертовой матери!»

И снова двор заполнили грохот и треск, сквозь которые прорывался старческий слабый голос: «Бей, бей! Лучше мне умереть, чем видеть такой позор!»

Бахман тоже проснулся и вслед за хозяйкой, тетушкой Гюляндам, выскочил на балкон.

В этом небольшом дворике насчитывалось всего-навсего трое мужчин: старый Гани-киши, слабый старческий голос которого, прерываемый криками какого-то незнакомца, доносился сейчас из квартиры у самых ворот, инвалид войны Аждар-киши, с протезом вместо ноги, и боцман Шамиль. Гани-киши и Аждара можно было видеть по нескольку раз на дню, а вот боцман Шамиль был редким гостем во дворе. Месяца два тому назад, поступив в медицинский институт, Бахман в поисках жилья набрел на этот старый дом и встретил при входе во двор высокого молодого мужчину в морской форме. Он-то и показал Бахману квартиру тетушки Гюляндам. Так Бахман впервые увидел боцмана Шамиля, который, надо сказать, с первой встречи произвел на него приятное впечатление. Тетушка Гюляндам оказалась сговорчивой, в чем не последнюю роль сыграла ссылка Бахмана на то, что именно этот моряк указал ему на ее квартиру; они быстро поладили насчет цены за угол и условий проживания, и Бахман поехал в район за своими немудреными пожитками, а когда вернулся, боцман Шамиль отплыл на своем корабле в очередное плавание, которое продолжается обычно один-два месяца. Так что и теперь во дворе осталось трое мужчин, считая и его, Бахмана. Двое были совсем беспомощны. Старого Гани-киши кто-то ругал и, наверное, бил. Аждар, ковыляя на одной ноге, метался по балкону, пытаясь заглянуть вниз и узнать, что там творится, но что он мог поделать, кого защитить? И Бахман почувствовал, что взоры женщин и детей обратились к нему.