Разговор на фоне новой книги - Виктор Петрович Астафьев, Ирина Ришина

— Виктор Петрович, вы всегда говорили, что ваша главная книга о войне впереди и что вы уже много лет готовитесь к ней. По вашим словам, чтобы написать такую книгу, сколько надо перестрадать, — «подобный труд сжигает сердце художника». Работая над романом «Проклятые и убитые», вы вдруг написали новую повесть — опять о войне, значит, не «отболели» ею, а ведь признавались, что, творя роман, надеетесь «отболеть войной в последний раз».

— Я вне плана начал повесть эту гвоздить и написал вчерне за полтора месяца. Тяжело, тяжело пишется. Одно дело — пережить мальчишкой все это. В моей новой повести взводный говорит: «Всегда солдату завидовал, что тот лег-свернулся, встал — встряхнулся»… Так вот, одно дело-18-летним переносить фронтовую жизнь-нежизнь, и другое дело — пропустить войну сквозь себя сейчас, уже осознанно, имея опыт и насмотревшись, начитавшись, в том числе и противной литературы, и киномакулатуры, которым хочется возражать. А возражать только и можно, воспроизведя мою войну, не всеобщую, а именно мою.

— Расскажите о повести — это конец войны?

— С 43-го года и до наших дней. Сконцентрировано все вокруг одного инвалида-фронтовика, через все прошедшего. И не просто прошедшего, но в силу своего витиеватого характера со всякими изгибами и загибами натерпевшегося.

— Вы когда-то говорили, что будет у вас книга о том, как возвращались победители, как начинали жить, — значит, это вылилось в повесть?

— В повести — и «Дорога на фронт», и «Дорога с фронта». Обе дороги непростые, но с фронта — особенно. Как мы ехали, изувеченные, всеми брошенные на произвол судьбы, без специальности, без образования, никому не нужные — победители, гол как сокол. Верховоды в Кремле гуляют, друг друга награждают, а мы — кому до нас было дело?!

— Название есть?

— Уже третье — «Так хочется жить». Слова эти произносит в повести, как заклинание, человек, который видит, что недолго ему быть на земле, что скоро, скоро помрет: «Давай выпьем, брат. Будем жить. Так хочется жить». Тем, кто остался жив и до 50-летия Победы добрался, так хочется жить. Всем хочется жить. Надо довести до крайнего состояния, чтобы хотеть: «Скорее убило бы». Видимо, жизнь — и награда, и мучение, и какой-то период, данный тебе в мироздании, что ты должен особенно его пройти, протосковать это время о жизни всей. Сейчас люди особенно тяжело умирают, им внушили, что сгниют, что черви их съедят. Быть может, это самое тяжкое преступление коммунистов, что сделали людей атеистами, лишили веры в небесное будущее. Что там свет, там Бог, там Богородица. Люди умирали спокойно, готовились к этому уходу.