Побасенки - Хуан Хосе Арреола

Среди моих друзей и недругов разнесся слух, что мне известна новая версия о горе, которая родила мышь. Повсюду меня просят рассказать то, что я знаю, просят с таким пылом, который намного превосходит значимость всем знакомой истории. Честно говоря, я всякий раз отсылал любопытствующую публику к классическим текстам и самым модным новинкам. Но это никого не устраивало. Всем хотелось услышать историю из моих уст. От страстного нетерпения они, в зависимости от характера, переходили к угрозе и даже к насилию. Правда, некоторые флегматики выказали мне притворное равнодушие исключительно затем, чтобы как можно больнее ранить мое самолюбие. В общем, действо рано или поздно должно было состояться…

Вчера среди бела дня на меня напала группа разъяренных людей. Они заступили мне дорогу и, надрывно крича, потребовали, чтобы я рассказал все как есть. Многие прохожие, которые знать ни о чем не знали, тоже остановились, не подозревая, что станут невольными соучастниками преступления. С удовольствием примкнули к толпе посвященных, скорее всего, заинтригованные моим видом махрового шарлатана. Вскоре я оказался в плотном кольце людей.

Понимая всю безвыходность своего положения, я собрался с последними силами и решил покончить со своим добрым именем рассказчика. И вот вам итог!

Взобравшись на скамеечку регулировщика, которую кто-то услужливо подставил мне под ноги, я срывающимся от волнения голосом стал произносить привычные мне слова, сопровождая их привычными мне жестами: «…стоял страшный грохот, налицо были все признаки ужасной боли, с корнем вырывались из земли деревья. Надвигалось грандиозное событие. Может, рождался новый вулкан? Или огненная река? Или над горизонтом поднималась невиданная доселе звезда? Дамы и господа, у горы начинались родовые схватки!»

Все во мне захолонуло, меня душил стыд. Еще несколько секунд я ораторствовал, но уже без слов, только жестикулировал, как дирижер перед смолкнувшим оркестром. Мой провал был настолько очевиден и реален, что некоторые из чистого сострадания стали кричать мне: «Браво, браво!» Я понимал, что кто-то хочет меня подбодрить, заполнить образовавшуюся пустоту. Я инстинктивно сжал голову обеими руками, сжал что есть силы, чтобы ускорить развязку своего рассказа. Зрители уже догадались, что речь пойдет о легендарной мышке, но слушали с притворным волнением. Вокруг меня пульсировало огромное лихорадящее сердце.