Двое в ночи - Денис Брониславович Лапицкий

…Свисток паровоза выводит затейливые рулады, старые вагоны вздрагивают, грохочут массивные замки сцепов – поезд замедляет ход.

– Ну, вот ты и почти уже дома, парень. Удачи тебе, – рослый солдат в застиранной гимнастерке хлопает его по плечу. – Только на станции не торчи – дуй домой поскорее. Мать-то заждалась, поди…

Он кивает, улыбаясь – говорить ему все еще очень сложно.

– Погоди, – с дощатых нар осторожно, оберегая раненую руку, спускается еще один солдат – с загорелым, обветренным, изборожденным глубокими морщинами лицом. Протягивает парню кисет. – Забыл.

Он отмахивается – мол, оставьте себе, я же не курю.

– Ты не маши, – солдат хмурит брови, под которыми на мгновение прячутся добрые глаза. – Возьми, раз говорят. Мало ли – попадется в дороге хороший человек, угостишь табачком…

Пожав плечами – как с вами спорить? – он берет кисет, подхватывает с щелястого пола тощий вещмешок.

Наконец, поезд останавливается.

Он улыбается, жмет на прощание всем руки, и легко спрыгивает из вагона, навсегда расставаясь со своими кратковременными попутчиками – ранеными солдатами, отправляющимися на побывку домой.

– В рубашке парень родился, – негромко говорит загорелый.

Слова будто повисают в воздухе – и каждый из находящихся в вагоне с ними согласен в душе.

Свисток, шипение, грохот сцепов – краткая остановка завершилась, поезд трогается, затерянный в степи полустанок уплывает назад…

…Где-то далеко на западе грохочет война, небо затянуто черно-красным дымом пожарищ, разрывы снарядов перепахивают истерзанную землю. А здесь, в бескрайней башкирской степи, напоенной запахами разогретой на солнце земли и высоченных степных трав – Тишина.

Он сбрасывает сапоги. Ноги утопают в теплой тонкой пыли – совсем как в детстве, когда он с друзьями как угорелый бежал по дороге вслед за первыми колхозными тракторами и полуторками. Как давно это было…

Под вечер, когда солнце заваливается на запад, степь, придавленная дневной жарой, понемногу оживает. Слышна перекличка немногочисленных птиц, с басовитым гудением пролетают тяжелые, как пули, жуки, степное разнотравье начинает шуметь под прикосновениями пробудившегося ветерка…

Он идет по извилистой дороге вдоль глубокой колеи, оставленной колесами полуторок и телег, а далеко впереди горит багрянцем закат. Кажется, что дорога вонзается прямо в багровеющее вечернее солнце – а за спиной небо наливается бархатистой темнотой, во множестве мест проколотой серебряными искрами звезд, среди которых призрачным корабликом плывет молодой месяц.