Пустыня дьявола - Иван Алексеевич Бунин

Иван Алексеевич Бунин

ПУСТЫНЯ ДЬЯВОЛА

I

"Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези ему..."

Глядя с крыш Иерусалима на каменистые окрестности - чаще всего на восток, на пустыню Иудейскую, - каждый раз вспоминаю я эти слова, - пролог величайшей из земных трагедий.

Дьявол, Азазел, имя и образ которого так и остались тайной, был издревле владыкой пустыни. Это он обитал в ее знойном серокаменном море, некогда взбудораженном подземными силами и навсегда застывшем. Это ему каждый год - в десятый день седьмого месяца - посылали левиты и первосвященники Козла Отпущения - от лица всего Израиля, за все грехи его. И не странно ли, что именно оттуда прозвучали первые глаголы предтечи!

После бури и молний Бог пришел в пещеру Илии в сладостном веянье ветра. Сладостным ветром было и пришествие в мир Иисуса.

Но лежала "секира при корне дерева". Жуткими пророчествами возвестил предтеча о грядущем за ним.

Не было тогда города, равного богатством и красой Иерусалиму.

Из Яффы были видны его здания, блиставшие золотом и мрамором:

"Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих".

В тишине зеленых долин, в мирных людных селениях протекла молодость Иисуса. Но в первые же дни служения своего должен был он отдать дань пустыне. Он крестится - и уже готов раскрыть уста, дабы благовествовать миру величайшую радость. Но - "Дух ведет его в пустыню", в царство Азазела, тех ветхозаветных, Богом проклятых мест, где "скрылся Каин, жаждущий крови брата своего". "И был Иисус там сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями".

Пустыня видна с крыш Иерусалима. Пустыней называется только тот скат, та дикая и от века бесплодная вулканическая страна, что за Элеоном, эти растрескавшиеся от жгучего солнца бугры и перевалы, усеянные колючками и голышами, волны и впадины былых землетрясений. Но разве власть Азазела не простирается и на тропическизнойный дол Иордана, - эту глубочайшую в мире низменность, с ее смертоносными лихорадками и воистину мертвыми водами, одно дыхание которых убивает все живое?

Небо нынче нежное, бледно-голубое. Небо и солнце затуманены дыханием полдня, сухого, горячего, душного. Жаром веет от старого каменного города, его узких и грязных базарных ходов под сплошною кровлей сизо-песочного цвета. Одинокая пальма, возвышающаяся на южной окраине, опустила свое неподвижное опахало. Тускло темнеют куполы Гроба Господня и мечети Омара. Тысячи черных стрижей кружат, сверлят полдневную тишину скрипучим верезжанием. И море пепельно-сиреневых холмов, простирающееся окрест, дремлет, теряется в мглистой суши...