Семейство Питар - Жорж Сименон

Под рубрикой «Хроника портовой жизни» газета «Журналь де Руан» сообщала:

«Ушли в плавание: „Гром небесный“, капитан — Ланнек, порт назначения — Гамбург, груз — 500 тонн генерального…»

Из лоцмейстерской Руана позвонили в Вилькье:

— Через два часа подойдет «Гром небесный». Осадка три с половиной. Передайте боцману привет от кузена из Пемполя — его судно только что пришло…

— Алло! Мы предупреждали вас, что на подходе «Пикардия», но она отдала якоря в Ла-Вакри…

— Как погода? Уже штормит?

— Скоро начнет. Спокойной ночи!

Матильда Ланнек в третий раз поднесла руку ко рту и положила на край тарелки зеленоватый комочек — непрожеванные стручки фасоли.

Ланнек сделал вид, что ничего не заметил и не расслышал вздоха, прокомментировавшего жест, но не удержался и подмигнул Матиасу, своему старшему механику, — за весь ужин тот не проронил ни слова.

За столом в кают-компании их было четверо: Эмиль Ланнек с женой, Матиас и Поль, радист со стеклянным протезом на месте одного глаза, оказавшийся не более разговорчивым, чем его сосед.

Муанар, старший помощник, нес вахту на мостике; второго помощника пришлось отправить впередсмотрящим на бак — так плотна была завеса дождя.

— Здесь нужны лампы посильнее, — категорически объявила Матильда, когда подали говяжье рагу.

Кают-компания действительно была освещена скуповато — глаза свободно различали в лампочках желтоватые нити накала.

Ланнек посмотрел на старшего механика, тот почесал в затылке:

— На судне нет других ламп.

— Не забудь купить в Гамбурге.

— Боюсь, проводка не выдержит.

Ланнек замолчала и нахмурилась, силясь разобраться в своих впечатлениях. Уж не разыгрывают ли ее? Кажется, нет, но что-то похожее носится в воздухе.

У мужа сегодня странное настроение. Матильда редко видела его таким игривым, вернее, таким уступчивым в житейских мелочах.

Когда, например, она поднесла к свету свой стакан с отчетливыми отпечатками пальцев на нем, Ланнек крикнул:

— Кампуа!

Оклик относился к буфетчику — того на судне звали Фекампуа[1], сокращенно — Кампуа.

— С сегодняшнего дня будешь вытирать стаканы, ясно?

Однако капитан произнес эти слова с такой кротостью, сдобренной иронией, что выговор сильно смахивал на комплимент.

Радиатор дышал жаром. Время от времени старший механик прислушивался к работе машины, от содроганий которой вибрировали переборки.

Заслышав скрип штуртросов, Ланнек поднимал голову и объявлял:

— Огибаем Эртанвиль.

Или:

— Проходим маяк в Мель…

Между тем видеть он ничего не мог: залитые дождем иллюминаторы были зашторены, а воздух настолько насыщен влагой, что по эмалевой краске переборок, как пот, скатывались капли воды.