Интродукция и рондо - Григорий Злотин

Григорий Злотин

Интpодyкция и poндo

"...серымъ вълкомъ... подъ облакы."

Слово

Интродукция

К исходу затяжной, но ничего в конце концов не решившей второй мемельской войны на одной из застав Его Высочества порубежной стражи некоторое время служили дети. Лишившись после известных событий значительного числа государственных служащих (подробнее об этом см. нашу статью "Издержки просвещения"), герцогское правительство Курляндии было вынуждено объявить набор мальчиков в войска уже с четырнадцати лет. У тех, кто составлял теперь силы заставы "Дюнабург-I", была одна, но важная задача: не пропускать в герцогство волков. Конечно, у дюжины детей нипочем не достало бы сил отразить нападение целой стаи свирепых хищников, но неподалеку были размещены регулярныe части охраны края, и застава служила, главным образом, средством раннего оповещения и разведки.

Каспар Хаузер был призван в мае и тут же назначен дозорным, но только в начале ноября случилась первая подлинно боевая тревога. Правда, волков он видел и прежде, видел, боясь их до судорог, до липкой холодной оторопи, видел с пугающей явственностью, вплотную, со всеми отвратительными подробностями -- однако, к сожалению, его товарищи были убеждены в том, что волков видел он один. В этот же раз серыe, похоже, пожаловали по-настоящему. Стояла тихая осенняя погода, воздух был чист и прозрачен. В единственной присутственной комнате старой таможни, где сидели стражники, чуть слышно тикали ходики. Солнце лениво ползло по свежевымытому досчатому полу, и в наклонных лучах приплясывали редкиe пылинки. На стене, над стойкой с винтовками висела черная тарелка: по радио с самого утра передавали прямой репортаж с пленарной сессии сейма Республики, где вот-вот должно было начаться решающее голосование о военных кредитах и о посылке экспедиционнoго корпуса в Россию. Уже несколько часов шли бурные дебаты. Гнезненский архиепископ и сандомирский воевода Мнишек требовали ассигнований и войск. Маршал Лев Сапега призывал к осторожности. Сейчас как раз выступал князь Одоевский:

"Здесь -- не Москва: здесь горла не затянет

За слово правды царская веревка!

Здесь истина чела не потупляет!

Надеюсь, что в собранье благородном

Ни одного нет царскoго холопа."(1)

Хаузер, зевая, выключил репродуктор, выглянул в окно и побелел от ужаса. Волки шли своим любимым строем, клином или косяком. Впереди бежал вожак, седой, но еще бодрый ротмистр, а фланги прикрывали крупные самцы в мундирах полевой жандармерии. Шел третий год надоевшей всем, вялотекущей войны, боевой дух обеих сторон слабел, и командование волчьeго Freikorps'а (2) справедливо опасалось дезертирства.