Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

Мерцательный, с дрожью, словно покрытый пупырышками эпидермис, перманентный трепет правящей элиты любой новообразованной формации перед истово бьющими челом, но при этом всегда готовыми при подходящем случае продать, предать и поплясать на костях свергнутых кумиров теми, кто обетно именует себя ВЕРНОПОДДАННЫМИ, а еще больше – смертельная боязнь быть проклятыми в летописях неблагодарными потомками, рождает, подобно мучительной жажде в бесконечной, наполненной радужными миражами, но не знающей успокоительных оазисов историко-политической пустыне, потребность такой интерпретации прошлого, которая смогла бы помочь сиюминутным властителям полностью оправдать свою безоговорочную правоту в искусственно созданном, а потому – кажущемся блистательным настоящем и замурованном прошлом.

В 1922 году, в канун пятилетия Октябрьской эсеро-большевистской революции, Центральным архивом РСФСР анонсирован выход в свет научно-исторического журнала «Красный архив». Редакция нового издания интригующе провозгласила, что девизом «Красного архива» мог бы стать разоблачительный афоризм: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы впоследствии явным».

Процесс раскрытия сокровенных тайн прошлого оказался политически мотивированным, пристрастно избирательным и точечно направленным.

Во втором номере журнала редколлегия представила «Дневник А.Н. Куропаткина», обнаруженный в «московском архиве военного ведомства (Лефортовском)». Дневниковые записи бывший военный министр Российской империи и главнокомандующий всеми силами армии и флота во время Русско-японской войны 1904–1905 годов лично передал в архив на хранение перед своим отъездом на фронт Первой мировой войны осенью 1915 года. Решение генерала Куропаткина, на длительное время, а возможно, и навсегда покидающего родовое имение и в очередной раз вручающего свою судьбу слепому жребию неизвестности и непредсказуемости войны, выглядело продуманным, взвешенным и наиболее оптимальным, так как проживал некогда всемогущий военачальник не в глубинке российской, а в почти приграничной Псковской губернии, в каких-то трех сотнях километров от линии фронта. И в случае продолжения удачного наступления германской армии на восток ценнейшие и, в отдельных эпизодах, секретные исторические записки обладателя сокровенных тайн романовской монархии вполне могли попасть в руки сотрудников неприятельских спецслужб.

В предисловии к публикации заместитель наркома просвещения, видный коммунистический историк М.Н. Покровский, об авторе дневников, которого высокопоставленный чиновник большевистского правительства именует не иначе как «преданным холопом», сообщает следующее: «Бывший начальник штаба Скобелева, видевший своими глазами больше “военных действий”, чем какой-либо другой русский генерал нашей эпохи, кончил жизнь для такой карьеры весьма прозаически: был убит бандитами на своей родине, где он скромно подвизался после 1917 года в качестве сельского учителя».