9 июня 45 года от начала Эпохи Какурезато
Взгляд Микото был устремлен вверх. Сама она лежала на непривычно мягкой кровати и, по правде говоря, не видела в бледно-зеленом потолке над собой ничего интересного. Впрочем, что, вообще, может быть интересного в больничной палате? Их Учиха успела навидаться за свою не такую длинную жизнь в достатке. И когда умирала ее мать, и когда сама оправлялась от ран.
Эта палата не отличалась от иных практически ничем. Разве что запах медикаментов и дезинфицирующих веществ не так навязчив. Но стены тех же зеленых оттенков — учитель говорил, что этот цвет действует успокаивающе. Раздвижные окна, открытые по случаю летней жары — девятый день шестого месяца все-таки, начало лета. Слегка трепещущие на теплом ветру кремовые занавески. Разве что цветы в вазе на подоконнике были необычны, но на них девушка уже насмотрелась. Ей вообще сейчас была безразлична окружающая обстановка: девушка ушла глубоко в свои мысли, и вернуть ее к реальности мог только…
Недовольное ворчание под боком мгновенно вернуло Микото к реальности.
— Тихо, тихо, малыш, — ласково пропела она, торопливо подхватив на руки увесистый сверток. — Ну, чего ты? Жарко? Кушать хочешь? Животик болит?
Ребенок, что характерно, отвечать не стал, но, оказавшись на руках, успокоился. Кушать ему было еще рано, поэтому Микото использовала шаринган, чтобы проверить здоровье младенца. И вновь подивившись четкой и наполненной Системе Циркуляции Чакры своего дитя, убедилась, что с ним все в порядке. Просто испугался шума в коридоре.
Учиха слишком эмоциональные и возбудимые. Со временем чувства берутся под контроль, пока вовсе не оказываются спрятаны за маской отрешенности, но в младенчестве ни о каком контроле речи и быть не может.
— Значит, все хорошо, — успокоенно выдохнула Микото. — Зачем ты маму пугаешь, проказник маленький?
Отвечать ребенок снова не стал, только завороженно смотрел в лицо матери черными глазами. Учитель говорил, что у новорожденных детей зрение не сформировано, но у этого карапуза с глазами явно все было в порядке.
— Настоящий Учиха, не правда ли? — радостно произнесла Микото, проводя пальцем перед лицом малыша и довольно наблюдая, как тот следит за движением.
Казалось бы, мелочь, но говорит о многом. Этот ребенок станет сильным. И у него будет шаринган! Или… Или кецурьюган?
— Признавайся, проказник, чьи у тебя глаза? — подозрительно сощурившись, спросила Микото.
При первом взгляде ясно видно, что у ребенка глаза мамины. Антрацитово-черные. Ни намека на желтизну, но кто знает, что кроется за этой тьмой? В какой багрянец они окрасятся? Вообще, что в нем есть от отца? Нос? Губы? Форма лица? Нет, подбородок точно мамин. Губы? Тоже нет. Возможно, только брови. Слишком мало…
