Играй в меня - Ирина Шайлина

Они были такими разными — мужчины, которые умели разделять мою жизнь на «до» и «после». Разными, родными, чужими. Стояли напротив друг друга, готовые убить, не помнящие, откуда родом их вражда, затянувшаяся на десятилетия.

А я помнила. Все. Переводила взгляд с одного на другого, отрешалась от слов, которыми они пытались ранить друг друга — бесполезно, рикошетило-то в меня. И вспоминала.

Мы жили в маленьком городке. Мама отдала меня в школу очень рано, только шесть летом исполнилось. Говорила — я казалась ей такой взрослой. И мне не было страшно. Учительница, что учила ещё мою маму, ребята, с которыми я играла во дворе. А потом мы переехали.

В шестой класс я пошла уже в новой школе, в новом, большом городе. Стояла перед дверью кабинета и страшилась сделать шаг и войти. Завуч — вспомнить бы ещё, как её зовут — чуть подтолкнула меня в спину.

И тогда я поняла: я — маленькая. Очень маленькая в мире этих детей, которых шестиклассниками язык бы не повернулся назвать. А они повернулись все и посмотрели на меня.

— Катя Коломейцева, — представила меня завуч и ушла, оставив один на один с толпой незнакомых ещё одноклассников.

На последней парте мальчишки: один — светлый, волосы льняные, да ещё и вьются, глаза — плошки, а второй — черноволосый, вихрастый. И оба на меня смотрят.

— Дюймовочка, — наконец, сказал тот, что очень походил на ангелочка с картинок, которые любила рисовать моя мама. И, видимо, для вескости прибавил: — Блядь.

Так ко мне кличка и прицепилась. А Сенька — это он сказал — всегда стремился казаться хуже, чем есть. Ненавидел, когда с ним сюсюкали пожилые дамы. Его даже учителя все любили. Попробуйте не полюбить такого — синеглазого и светлокудрого. И курить Сенька начал раньше всех. И материться. И девственности — закономерно — лишился раньше всех.

Эта дружба началась странно. Началась и растянулась на годы. Я сидела и перечитывала сочинение. Длинное, надо сказать — я всегда была старательна.

— Сама? — с уважением спросил Димка — второй товарищ, черноволосый.

Я кивнула.

— А мне напишешь?

Я покачала головой. Мальчиков я чуть побаивалась.

— А если математику за тебя решу?

Вздохнула. Математика моей старательности поддаваться не хотела. И я написала сочинение. И Сеньке тоже. А потом оказалось, что нам домой идти по дороге. И почему они меня, мелкую, взяли в компанию свою? Защищали по-своему. Сенька у меня сигарету отобрал, когда мне четырнадцать было. Пообещал даже, что руки сломает. Помогло — я потом лет пять не курила.