Православное обоснование художественного творчества - Светлана Васильевна Кекова, Руслан Измайлов

На протяжении практически всей истории человечества проблема художественного творчества всегда рассматривалась в свете тех или иных религиозных представлений. Так, платоно-аристотелевская концепция творчества, ставшая своеобразным фундаментом гуманитарной мысли Европы, опирается на совершенно определённую религиозную базу. Фундамент этот преображён христианским миропониманием, для которого характерен особый взгляд на мир, человека и творчество. Однако современное состояние гуманитарной мысли — это состояние кризиса, суть которого — в потере религиозного основания, что в конечном итоге делает саму проблему творчества вообще и художественного творчества в частности лишённой смысла. Но опыт любого настоящего художника связан с осознанием того, что в процессе творчества присутствует некое метафизическое начало. Отмечая эту особенность, философ С. Л. Франк писал: «В процессе художественного творчества творимое, как известно, берётся из „вдохновения“, не делается умышленно, а „рождается“; какой-то сверхчеловеческий голос подсказывает его художнику, какая-то сила (а не его собственный умысел) вынуждает художника лелеять его в себе, оформлять и выразить его… Творчество есть такая активность, в которой собственное усилие художника, его собственное „делание“ неразделимо слито с непроизвольным нарастанием в нём некоего „дара свыше“ и только отвлечённо может быть отделено от него» [8, 264]. Но какова природа этого «голоса свыше»? Всегда ли вдохновляющая художника духовная сила имеет божественную природу? Возможна ли такая духовная направленность истинного произведения искусства, которая вводит читателя, зрителя, слушателя не в область света, а в область болезнетворного мрака? Подобные мучительные вопросы встают особенно остро в XX веке. Именно поэтому столь важной представляется задача православного обоснования сущностных особенностей художественного творчества.

В сознании русского интеллигента начиная с Серебряного века творчество становится самодовлеющим началом, высшей ценностью, именно ему принадлежит «верховная власть» над личностью. Такое понимание творчества в русской культуре появляется с момента возникновения символизма. Владислав Ходасевич, замечательный поэт и глубокий мыслитель, проницательно пишет о философско-экзистенциальной основе этого течения: «От каждого вступавшего в орден (а символизм в известном смысле был орденом) требовалось лишь непрестанное горение, движение — безразлично во имя чего. Все пути были открыты с одной лишь обязанностью — идти как можно быстрей и как можно дальше. Это был единственный, основной догмат. Можно было прославлять и Бога, и Дьявола. Разрешалось быть одержимым чем угодно: требовалась лишь полнота одержимости.