Голодные дочери голодающих матерей - Алисса Вонг

Мой кавалер (Гарви? Гарвард?) хвастает своей альма-матер и пентхаузом на Манхеттене, а я жую баснословно дорогую капусту кале и смотрю, как над ним вьются его гадкие мысли. Он смазлив, вот только в животе урчит и я так взвинчена, что слушаю вполуха. Сам Гарви ненамного старше меня, а вот шипастые мысли его со множеством сороконожьих ножек отливают жирным блеском древних обид, от них несёт гонором Лиги плюща.

— А какой вид на город сверху, из моей квартиры!.. — разливается он. Эти длинные тёмные гадины толсты, как его запястье с «ролексом», они карабкаются друг другу на спины. — На днях я поставил у западной стены джакузи и теперь любуюсь закатом, отмокая после спортзала.

Я отстранённо киваю. Куда занятнее то, что шипят сквозь зубы мысли над его головой.

Вот это с-сиськи, так и с-смял бы в ладонях. С-страсть люблю, когда они вот так вот торчат.

Выебу сучку так, что она весь остаток жизни будет ходить враскоряку.

Бр-р-р.

— Звучит захватывающе. — Отпив шампанского, я задумчиво взглядываю на гаврика сквозь накладные ресницы и надеюсь, что тусклый экран «айфона» не видно под скатертью. Он смертельно скучен, этот Гарви. Я опять лезу в «Тиндер» и листаю галерею потенциальных обеденных партнёров на следующую неделю.

Она на меня запала, под конец вечера она умолять будет…

Ох, скорей бы порезать её на кусочки.

Мои ресницы взлетают.

— Что?

Гарви смаргивает.

— Я говорю, Аргентина красивая страна.

Милаха. На кусочки и разложить по гостиной.

— Да. Конечно.

Кровь мощно приливает к голове. Со стороны, наверное, видно густой румянец.

У меня аж привстал. Ух, до чего я возбуждён.

Не ты один.

Я прячу «айфон» и включаю обаятельнейшую свою улыбку.

Официант приносит ещё одну бутылку шампанского и десертное меню, выжженное по дереву, но я его спроваживаю.

— Ужин просто чудо, — шепчу я и чмокаю Гарви в щёку, — но на десерт я хочу нечто иное…

Да-а-а, — пульсируют, волнуются мысли у него на плечах, — приведу сучку домой и вскрою сверху донизу, как пирожное-«корзинку».

Я ем пирожные несколько иначе, но чья бы корова мычала. В конце концов, от десерта я отказалась.

Он платит, улыбаясь от уха до уха. Хехехе, надрывно заходятся его мысли.

— Чему ты так рад? — с напускной робостью спрашиваю я.

— Тому, что у меня есть ты.

* * *

Такси? Как бы не так. У мудака своё место на парковке: прикатил на «Тесле». Кожаные кресла пахнут сладко, маслянисто. Я устраиваюсь поудобнее. Его мысли пачкают воздух, оставляя смрадные пятна, и голова эйфорически кружится. На пути к расхваленному пентхаузу (мы возле моста Куинсборо) я прошу Гарви на секунду притормозить.