О свинье и розах - Илона Эндрюс

Небольшой рассказ

о девушке, о поросенке

и о хуже некуда свидании

СВИНЬИ И РОЗЫ.

Перевод: ANŢ

Элина глубоко вздохнула:

— Я не собираюсь идти на свидание с Чадом Турманом.

Оглушительная тишина обрушилась на столовую. Лицо мамы приняло задумчивое выражение. Без сомнения, в своей голове она уже подготовила убедительные и весомые логические аргументы в пользу свидания. Для мамы слово «нет» было проще слова «да», не дававшего шанса ее выслушать.

Тетя Ксения, сидящая возле мамы, выглядела пораженной ужасом. Ничего удивительного. Ради семьи тетя Ксения была готова на все. Поддержки, которую можно было бы получить, в ее углу не было.

Позади стула Ксении, сверившись с лицом своей матери, кузен Борис аккуратно привел свое лицо к маске покровительственного неодобрения. Если бы он когда-то и сумел сформулировать собственную мысль, вероятно, эта бессмыслица ошарашила бы его и самого, как нокаут.

Элина быстро пробежалась взглядом по всему столу. Старшая сестра Лиз выглядела обеспокоенной, с прикушенной между зубами нижней губой. Ее муж Вик, должно быть, находил ситуацию весьма занимательной, потому что уголки его рта поползли вверх, реализуя полуулыбку. Элина мысленно закалила себя и посмотрела на папу, опирающегося о стену. Глаза Александра Коронова ясно говорили, что ему не до развлечений. Подобно пристальному взгляду прямо в шторм.

— Ты… — начала Ксения, но мама подняла руку.

— Почему нет? — спокойно спросила она.

Элина точно знала, что последует дальше: все ее протесты будут демонтированы на кусочки, подобно разобранным по шестеренке за шестеренкой старым часам, но у нее не было выбора. По крайней мере, она должна была начать сражение:

— Он мне не нравится.

Мама поднялась, взяла глубокую тарелку из шкафчика, наполнила водой и поставила ее на стол. Она дотронулась до поверхности воды кончиком пальца и резко произнесла одно слово. Вздымающаяся вода расцвела изображением Чада во всем его великолепии.

— Ты не могла бы быть поконкретней? — сказала мама. — Что именно тебе не нравится в нем?

Глядя на него, Элина вынуждена была признать, что в Чаде физически не было ничего такого неправильного. В нем даже было много правильного. Он предстал высоким, с широкими и плотными плечами, мускулистого телосложения. Его рыжие волосы были подстрижены очень коротко, и он каким-то образом сумел избежать по-настоящему чувствительной кожи большинства рыжеволосых. Само по себе его лицо, освобожденное от выразительности, могло быть даже сочтено красивым, но было что-то в Чаде, что-то в его глазах и в его упрямо стиснутых челюстях, что телеграфировало «головорез» громче любых слов.