Рассказы И. Данилина - Владимир Михайлович Шулятиков

Новейшая русская литература в высшей степени бедна художественными описаниями жизни и быта современного рабочего и мастерового. Те немногие произведения, которые посвящены подобного рода описаниям, представляют из себя (лишь за весьма редкими исключениями) чересчур бегло набросанные эскизы и не свидетельствуют об особенно глубоком знакомстве их авторов с описываемой ими средой. Поэтому нельзя не отметить, как крупное литературное событие, появление книги Г.И. Данилина «Очерки и рассказы».

Г. Данилин очень тщательно изучил рабочий быт, очень пристально всмотрелся в духовный и нравственный облик рабочего и, в результате, дал, правда, ряд очерков, ряд рассказов, в которых описательный элемент преобладает над повествовательным, но его очерки нисколько не походят на обычные эскизы. Его очерки набрасывают верную, многостороннюю, продуманную картину жизни, развивающейся в одном из интереснейших уголков русской действительности.

Этот уголок – мастерская столичных промышленных заведений. Из числа этих мастерских Г.И. Данилин предметом своих художественных описаний выбирает, главным образом, те, в которых парят еще «старые» порядки, на которых еще лежит печать пресловутой «патриархальности».

Таково, например, литографское заведение Мохова («В мастерской»). Мохов – типичный пример русского купца, закореневшего в старинных взглядах на способы ведения промышленного предприятия и на отношения между предпринимателем и рабочими.

Он был, как говорится, «нескладно скроен, да крепко сшит». Широкий в плечах, неповоротливый, напоминавший движениями героев русских лесов, медведя, он к тому же обладал и медвежьей силой, которую и проявлял, уча рабочих «уму разуму». Даже лицо его внушало трепет не знавшим его. Крупный, картошкой нос, рот с редкими желтыми зубами, в которых он держал неизменно сигару русского приготовления и постоянно нависшие седые брови над серыми серьезными глазами.

Одет он был всегда в длинный старый сюртук, «правый рукав которого он постоянно держал в кулаке, чтобы не зашибить руку в частых и случайных стычках».

Как истый русский человек, он любил подраться и любил крепкие русские слова. Пьяненьким рабочим-вертельщикам, столярам, картонщикам – от него частенько «влетало».

Расправившись таким образом с кем-нибудь из своих подчиненных, он, довольный и радостный, шел к рисовальщикам.

Хорошего леща сейчас отпустил Степке, – довольно похвалялся «сам» Коптев, Хочешь сигаркой угощу? – предлагал он.