Мой Чернобыль - Александр Александрович Боровой

«Ракета» – небольшое судно на подводных крыльях отошла от пристани и двинулась вверх по Днепру. Стоял теплый летний день и на берегу хорошо были видны церкви и монастыри. Скамейки на "Ракете" были затянуты белым материалом, а сверху закрыты полиэтиленом.

Почти сразу же все стали переодеваться в полученную на берегу одежду: нитяные носки, солдатское белое белье, защитного цвета рабочие костюмы. Каждому выдали и по два плоских конверта – внутри них "Лепестки", легкие респираторы закрывающие нос и рот специальной тканью, называющейся всюду по имени своего изобретателя – тканью Петрянова. Чтобы одеть "Лепесток" правильно, нужна либо хорошая инструкция, либо живой пример. В противном случае обязательно оденешь его плохо, и безопасность дыхания будет существовать только в твоем воображении. Никто, конечно, никаких инструкций нам не дал, и надевали респираторы, кто как мог. Еще долго я не умел им пользоваться, а научившись десятки, если не сотни раз, пытался научить других, особенно молодых солдат, сбивавших радиоактивный бетон отбойными молотками среди густой пыли.

^{>Разрушенный блок. Съемка 15 мая 1986 г.}

А еще через два года, когда внутри разрушенного блока началась непрерывная война с плутониевой пылью, я смог уже достаточно квалифицированно обсуждать наши нужды со знаменитым академиком – изобретателем ткани и даже получил от него книгу с дарственной надписью...

Одевшись, сидели на своих местах почти без разговоров, а если и говорили, то почти шепотом.

"Ракета" подошла к устью Припяти, миновала причаленные к берегу суда, служившие жильем для рабочих, и подошла к пристани. С капитанского мостика объявили: "Добро пожаловать в Чернобыль!"

У каждого из нас свой Чернобыль. Миллионы человеческих жизней были втянуты в водоворот этой трагедии, и каждая жизнь преломилась и исказилась по- своему. Я совершенно не представляю, насколько мое преломление Чернобыля будет понято и принято другими людьми. Но вечное человеческое желание поделиться опытом, знанием, похвастаться иногда, называйте это как хотите, это человеческое желание, возрастающее с годами, по мере приближения к зоне вечного молчания, не дает мне покоя.

В Прелюдии к музыкальному произведению возникают и исчезают мотивы, которые потом найдут свое место и свое звучание, объединившись в основной части. А перед моими глазами встают отдельные картины прошлого. И я постоянно перебираю их, пытаясь сложить вместе.