Записи этого лета (1991 г . — Ред.) — продолжение записей прошлого лета, напечатанных в № 12 «Севера» за 1991 год под заглавием «Луна запуталась в березе». Весь цикл: фиксация течения жизни в вепсской деревне Нюрговичи, с отступлениями и допущениями, — называется «Местность». Окончание цикла не входит в замысел, непредсказуемо, покуда жизнь течет, деревня дышит, глаз и душа воспринимают.
Чухари уперлись. Первая дама Польши. Ни пуха ни пера. Один из Романовых. Слово лешему. Четыреста белых грибов.
1
Вчера пришел домой, в мою избу, в Нюрговичи.
Плыл в байдарке по Озеру, было чувство, что так и не отрывался надолго от этих вод, от моего Большого Озера. Между тем минул год. Где я был в этот год, что со мною сталось? Сколько наговорено слов, простояно в очередях в кулинарии на Невском проспекте, не встречено рассветов, не увидено закатов, предпринято ухищрений?! Я предавался борьбе, как все народонаселение нашего Отечества, умерщвлял нервные клетки, без веской причины предавался унынию, без повода ликовал... Озеро наполнялось дождевой водой, в сушь опадало, на солнце лучилось, под тучами хмурилось. Озеро подавало надежду всякому, кто к нему обращался лицом и душой. И я вернулся к Озеру, сел в лодку, поплыл, не оставляя за собою следа. Вспомнил, что человек создан для счастья, как птица для полета. Наблюдал в небе птицу — главную птицу здешних мест: ястреба (коршуна), как он лежит распластанными крыльями на нисходящих потоках эфира, вкушает счастье полета. Плывя по Озеру, я предавался счастью моего плаванья. Это — мое, доступное счастье; к другому не применился, не соответствую.
Счастье возвращения домой охватило меня, едва я отодрал топором доски, прибитые поперек входа, вошел в избу, прозябшую за год, ни разу не топленную. На дворе было ведрено, жарко, по-вепсски жарко — в меру. Все умеренно тут у нас, на Горе, но достаточно для счастья — тоже в меру.
Мой друг в Усть-Капше Иван Текляшов сказал:
— Брусника сей год мелкая будет. Грозы нету дак. Брусника крупная бывает от грозы.
В Корбеничах в магазине теперь командует Михаил Осипович, пекарь. Он и печет хлебы, и «продавает» (так говорит Иван Текляшов: «продавает»). Он «продавает» также сигареты самого низшего сорта — «Рейс» — по колбасному талону. У меня сохранился колбасный талон за июль, в июле я не побаловал себя «колбасным изделием». Сегодня 31 июля, надо садиться в лодку, плыть за этим благом — сигаретами «Рейс», эквивалентными колбасным изделиям. Завтра будет поздно. Карточки на продовольствие постоянно напоминают о невозвратности прожитого дня, тем более — месяца: не получил — и останешься с носом. (Слово «отоварился» я пережил в войну и после — худое слово, не выговаривается, как, скажем, «санобработка».)