Расследование доктора Данилова - Андрей Левонович Шляхов

– Летальность реанимационного отделения составляет тридцать два процента, Владимир Александрович! Тридцать два! При среднем городском показателе в восемь с половиной процентов! Грубо говоря, каждый третий пациент выбывает из отделения через морг! Я лично никогда и нигде такой ужасающей статистики не видел. А вы?

– Я тоже не видел, Владислав Петрович. Может, во время войны, в полевых госпиталях прифронтовой полосы было и хуже, но сейчас даже трудно представить…

С новым заведующим кафедрой Данилов был знаком давно, но шапочно. Профессор Замятин, ученый секретарь кафедры, работал на другой клинической базе и встречались они только на собраниях и разных других мероприятиях. Когда жена поинтересовалась: «какой он, ваш новый шеф?», Данилов пожал плечами и ответил: «никакой». Характеристика была точной и исчерпывающей. Замятин не имел привычек, которые могли стать поводом для сплетен, за долгие годы работы на кафедре не сблизился ни с кем из сотрудников, со всеми держался ровно-отстраненно, любимчиков не имел, голоса никогда не повышал, ни в каких злоупотреблениях замечен не был, ни к каким группировкам в академии не примыкал. Кафедральный шутник или, скорее – шут, доцент Сааков как-то раз сказал, что Замятин «явный скрытый маньяк-убийца», потому что такими неприметными и такими правильными людьми бывают только маньяки. Шуточка была отпущена в коридоре, во время перерыва в одном особо затянувшемся собрании. Обернувшись по направлению взглядов собеседников, Сааков увидел стоящего рядом Замятина. Тот мог посмеяться или возмутиться, но проявления эмоций не последовало. «Если бы я был маньяком-убийцей, то вас, Артур Бениаминович, давно уже не было бы в живых», спокойно сказал Замятин, глядя куда-то в сторону. Сааков (невиданное дело!) попросил прощения, но Замятин его смущенного лепета не дослушал – развернулся и ушел прочь.

С прежним заведующим кафедрой Олегом Тарасовичем Погребенько произошла трагикомическая неприятность, в которой смешного и грустного было поровну. На шестом десятке лет Олег Тарасович, прежде не отличавшийся амурным энтузиазмом, пустился во все тяжкие. Сначала завел длительный роман с клиническим ординатором, которую он, как выражался Сааков «протащил в аспирантуру, держа за сиськи», но после некоторых осложнений, стал предпочитать менее серьезные, то есть – менее обременительные отношения. Такие, которые доставляли много удовольствия, но при том не осложняли жизнь.