Мне нередко задают вопросы типа «Как научить ребенка читать?» или «Как привить подростку любовь к литературе?» Еще меня часто спрашивают, что нужно делать со школьной литературой, да еще ждут профессионального ответа. Нет у меня таких ответов, только наблюдения.
И вообще, давайте по порядку.
В бестолковые 90-е годы сотрудникам нашей МГУ-шной лаборатории перестали платить зарплату. То есть выпихнули в отпуск без содержания — на неопределенный срок. Коллеги в панике переориентировались кто как мог — доктора наук челночили, кандидаты наук торговали на рынке синтетическим барахлом, а техники-лаборанты перегоняли составы с водкой. Меня же случайно занесло в школу (психологи, впрочем, уверяют, что не случайно), при этом я полагала, что любовь к литературе и знания, почерпнутые в Литинституте, не подведут. Ну, были еще какие-то смутные представления о том, каким должен быть нормальный учитель, — спроецированные на конкретный момент воспоминания детства. В детстве учили «неправильно», а мне всегда хотелось «правильно». Возможно, меня вдохновил образ Йозефа Кнехта, шагнувшего из Касталии в реальность.
Короче, жизнь перевернулась.
И первое, с чем я столкнулась, — дети принципиально отличались не только от воображаемых вундеркиндов, но и от реальных детей моего поколения. Все-таки мы росли в литературоцентричное время. На вечерних прогулках наматывали круги по району, обсуждая проблемы героев Толстого, с боем прорывались на вечера поэзии и упивались «Антимирами» в Театре на Таганке. А уж вся возможная приключенческая литература была проштудирована лет до двенадцати. Читать друг другу стихи наизусть было обычным делом — литературные пристрастия становились полем самовыражения и средством коммуникации, удачно вставленная в разговор цитата заметно поднимала рейтинг. Класс при этом был не гуманитарным, а математическим, но чтобы совсем не читать — такое выглядело по крайней мере странным.
Теперь не выглядит. А что вы хотите — мир переменился и продолжает меняться прямо на глазах, так что прежние стратегии не работают. Иногда я чувствую себя уткой, которая хочет научить цыплят плавать. А как они могут поплыть, когда у них и опции такой нет?
Начнем с самого простого, с техники чтения. Средний школьник сейчас читает очень медленно, перевирая половину слов, смещая логические ударения, и это самое главное препятствие на его пути к книге, причем не обязательно художественной, — сплошь и рядом низкий результат на контрольной или экзамене связан с неправильно прочитанным заданием. Мои школьные друзья читали легко, свободно и много. Библиотека была частью нашей жизни. Момент азарта состоял еще и в том, что не все книги тогда были доступны. За книгами охотились, взахлеб глотали, передавали друзьям. Помню, в класс вошел наш молодой историк и сказал: «Ребята! В книжном сейчас продается Андрей Платонов! Этого писателя вы все должны знать. Быстро бегите в магазин, с урока я вас отпускаю». И мы побежали. А за подпиской на собрание сочинений Пушкина пришлось стоять ночь на морозе около «Академкниги» (к счастью, подруга жила рядом, можно было по очереди бегать к ней греться). Психологический подтекст очевиден — мы были готовы на любые подвиги ради книги. А с фонариком под одеялом вы читали? Романы Киплинга, например, или гумилевские «Жемчуга», которых не было ни в магазинах, ни в библиотеках, зато они отыскивались в книжных шкафах чьих-то троюродных бабушек. Элемент азарта и романтики, что ни говори, тоже важен. И главное — нас рано научили получать от чтения удовольствие.
