Обычное, доброе, последнее утро - Мария Павловна Бунто

— Птолемей, почему ты такой странный?

— Я не странный, я оптимист.

— Ты все говоришь и говоришь. Странный ты все же.

— Разве общаться с людьми — это странность?

— Ну не так же много, — худощавая женщина сделала аккуратный надрез покрова черепа, и омертвевшая кожа податливо раскрылась на два лоскутка.

— Я не говорю много, — возражал невысокий средних лет мужчина с назойливо веселым взглядом.

— Вот именно. Ты не говоришь. Ты болтаешь, — женщина продолжала производить вскрытие, пока ее суетливый коллега, меняя резко траекторию движения, метался по холодному, нагроможденному трупами секционному залу, при этом не выполняя ничего полезного, по крайней мере, так казалось со стороны. Отпрепаровав передний лоскут с помощью распатора, женщина вместе с апоневрозом и надкостницей ловко захватила края кожи в свои бледные кулаки обеих рук и уверенно, с профессиональной силой потянула лоскут от себя, отделив кожу от костей черепа до глазниц. Однако на некоторых участках остались височные мышцы.

— Черт! — выругалась женщина, выпрямив спину. — Птолемей, прекрати петь и подай мне листовую пилу, — женщина обошла секционный стол и стала по левую сторону у изголовья послушного и молчаливого трупа. Помощник мигом отреагировал на призыв и, заменив слова свистом, бодро подал своему суровому прозектору необходимый инструмент. Женщина властно приняла ампутационный нож в свои тонкие жилистые руки и взглянула на помощника строгим, но отсутствующим взглядом.

— Птолемей. Ты меня раздражаешь, — открыто заявила женщина.

— Нила! Из нас троих вы — самая странная, — добродушно улыбнулся мужчина, сложив свои волосатые руки на груди. — Разве вы не знаете, что сообщать подобное крайне невежливо? — улыбка непробиваемого весельчака так отчетливо сияла дисгармонией, учитывая место, в котором пребывали участники диалога.

— Невежливо скрывать неприязнь к человеку и лгать, что все прекрасно, — голос женщины был ровный, спокойный и вполне приятный для восприятия. Захватив прочно передний лоскут кожи в левую руку, фиксируя голову, Нила приступила к распилу черепа. Она снова склонилась над трупом и сосредоточенно следила за симметричным распилом, который с потугами, но красиво и плавно держал свой смертельный путь через чешуи височных костей, минуя затылочную кость до затылочного бугра.

— Я знаю, что вам нужно! — так же беззаботно и весело продолжал Птолемей и с ловкостью фокусника подал женщине краниотом. Не поднимая глаз, Нила приняла инструмент и бережно ввела долото в распил. Легким, но достаточно четким ударом молотка, женщина с глубоким, и в тоже время совершенно отчужденным взглядом расколола внутреннюю пластинку черепных костей.