Кинхаунт - Василий Александрович Ансимов

— Курутс, — сказал незнакомец и лукаво прищурился, намекая: «Конечно, ты не знаешь такого слова, детка».

Конечно, не знаю! Похоже на какой-то топоним. Какое-то название.

Курутс. Ку-рутс.

Он курил свою сигару, нагло пуская клубы белого дыма прямо в меня. Впрочем, это не было оскорбительно. В отличие от дыма обычных сигар, который я терпеть не могу, этот приятно благоухал печальным запахом горящих осенних листьев…

На корабле я не страдала от недостатка внимания — скорее от его избытка. Виной тому было мое дурацкое интервью в «Имперских ведомостях», о ходе археологических работ на территории дворца базилевса. Точнее, не интервью, оно-то было нормальное — дурацкой была моя фотография, слишком большая и легкомысленная (надо было внимательнее следить за фотографом). Как назло, именно этот номер «Ведомостей» привезли на борт перед отплытием, и скучающие пассажиры мужского пола листали его, видели меня на фото и лезли знакомиться под предлогом интереса к археологии.

Кроме него.

Высокий и массивный, светло-серые волосы свободно обрамляют суровое лицо викинга. На лице мрачноватая усмешка. Похож на известного актера.

Он уже второй день торчал на палубе и смотрел в море, не уходя даже в дождь. Я никогда не встречала его ни в столовой, ни в баре, ни в часовне. Он только стоял и непрерывно, не спеша, курил, словно человек, молчаливо переживающий горе. Все время на одном и том же месте.

Он не смотрел на меня, даже когда я проходила поблизости, поэтому он был одним из немногих мужчин на корабле, присутствие которого меня не напрягало.

Заметив, что остальные мужчины побаиваются его, я невольно начала держаться поближе к нему. И тут я заметила, что он игнорирует меня в принципе! Сначала я поглядывала в его сторону, потом начала недоуменно рассматривать в упор.

И наконец, настал момент, когда я остановилась в двух шагах от него, чтобы тоже, ну, поглядеть немного в морские дали.

Облокотилась на фальшборт с самым мечтательным выражением лица.

Распустила волосы по ветру, чтобы они романтично развевались в струях воздуха.

Стрельнула в него глазами — раз, другой. Тре-е-е-тий.

А он все продолжал стоять, не обращая на меня ровно никакого внимания.

Скотина!

Обидевшись и разозлившись, я ушла в свою каюту и со злости целых два часа рисовала на него карикатуры. Потом мне стало стыдно, и я порвала их на мелкие клочки и выбросила.

На следующий день я ушла после завтрака на другой борт корабля, не желая даже вспоминать о своем фиаско, но этот негодяй вдруг изменил своему обычаю и появился с моей стороны. Более того, он зашел впереди меня по ветру и нагло закурил свою сигару, которая тут же утопила меня в густом белом дыму, словно меня бросили в трубу парохода.