Партия или Мафия? Разворованная республика - Илья Григорьевич Земцов

Les Editeurs Reunis

11, rue de la Montagne Ste Genevieve 75005 Paris

© Les fiditeurs Reunis 1976

Этот рассказ — не документальная повесть, а повествовательные документы. События изложены в том виде, в котором они были известны автору, и основаны на документах, к которым он по характеру своей работы имел доступ.

«История — это история ленинизма, история осуществления великих ленинских идей…»

(Из выступления Г. Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана) — газета «Бакинский рабочий» 6 августа 1969 года.

13 февраля 1970 года жительница Кировобада Рубаба Гусейнова — 42 года, образование начальное, разведенная, трое детей — облила себя керосином и подожгла. 13 лет жила в подвале, 19 раз просила в горисполкоме квартиру, 20-й отказ не перенесла. В записке, оставленной покойницей, прочли: «Теперь дадут!».

«В книге отзывов музея имени Ленина в Баку участились хулиганские записи, — сообщал в ЦК КП Азербайджана директор музея Багиров… — 4 мая 1972 года неизвестный написал: «Смердящему покойнику — ничто! — отгрохали 5-этажный особняк, а люди живут в бараках. Приезжайте, посмотрите — в Завокзальном районе».

С чего начать? Это всегда сложно. Может быть, с самого обыденного?

…Очередь, прижавшаяся под дождем к стене дома, вызывала тревогу, боязнь, жалость. Здесь, в Кировобаде, грязном городке на западе Азербайджана, — сотни очередей. Лица бледные, землистые, заостренные, без единой кровинки.

На лицах отчаяние, смирение, полная бесшабашность, тупая покорность. Обувь разбитая, одежда грязная. Стояли всю ночь под проливным дождем.

Рядом новое здание уголовного розыска с серыми колоннами. Возле ворот объявление: «Разыскиваются милицией». Ниже — мрачные физиономии тех, кто обвинен в убийстве, краже со взломом, насилии. В крошечном скверике, на гранитном постаменте, бронзовый человек загажен голубями. Одна рука сжимает кепку, другая судорожно протянута к прохожим. Кажется, бронзовый человек охвачен тяжелой мыслью — разве такую жизнь я хотел создать?.,

Люди в очереди — в тесном плену отчаяния. И услужливая фантазия рисует, что вот они, оскорбленные, сейчас рванутся с места и… И тогда их фотографии появятся на стенде: «Разыскиваются милицией».

Но сегодня, как и вчера, толпа угрюма и спокойна. Участковый, наблюдающий за порядком, без дела поглядывает на часы, потягивается, ждет рассвета. Утром очередь разбухнет, растянется, и тогда не зевай, посматривай на ладони, на которых химическим карандашом — номер очереди.