«Мне ли не пожалеть…» - Владимир Александрович Шаров

В начале девяностых годов годов один предприимчивый человек специально для японцев открыл в Москве дом чайных церемоний. Впрочем, довольно скоро его дополнили уютным рестораном, а также чем-то вроде борделя. Ходили слухи, что с девушками, работавшими здесь, можно договориться и о большем, нежели просто чай. Клиентов в заведении обслуживали три сестры Лептаговы. Родными сестрами они не были, но утверждали, что происходят из одной фамилии. Все три были похожи: классические русские красавицы – дородные, полногрудые, большеглазые и с косами в руку толщиной. Немудрено, что наши восточные собратья сходили по ним с ума. Девушки были не только хороши собой, но и отлично образованны, они окончили институт восточных языков, где их готовили для переводческой работы в посольствах, а потом, когда решили никуда не ехать, еще по курсу или по два в театральном институте, умны, в разговоре же временами по-настоящему изящны. В общем, без намека на обычную советскую халтуру.

Дом буквально в несколько месяцев стал одной из московских достопримечательностей; японцы, и давно здесь живущие, и приезжие, валили валом, и я – синхронист, работающий с японским тридцать лет, бывал у сестер Лептаговых чуть ли не через день. Девушки легко поддерживали разговор на любую тему, но, кроме этого, у каждой была и своя отдельная программа – вполне своеобразное смешение собственной судьбы или собственной истории с загадочной русской душой, русской идеей и прочим национальным колоритом. Изготовлено это было ловко и звучало естественно. Японцы, во всяком случае, оставались весьма довольны. Впрочем, не хочу ни на кого клеветать: отечество у нас удивительное и, возможно, то, что они рассказывали, было чистейшей правдой. Да и, в сущности, интересует меня не это, а всего лишь – были ли сестры Лептаговы теми, за кого себя выдавали.

Младшая из них, Софья, своим мягким, вкрадчивым голосом любила рассказывать, что по происхождению она гречанка, а в Россию ее предок попал в самом начале XVII века в свите своего дяди – епископа Тивериадского Амвросия. Этот Амвросий в православной церкви личность довольно известная. Вскоре после возвращения из России он погиб мученической смертью, и век спустя, когда были открыты его мощи, на поместном соборе Амвросия канонизировали. День его почитания двенадцатое января.

Судя по тому, что рассказывала Софья, Амвросию и в России досталось немало: он был захвачен в плен казаками, кочевал вместе с ними почти год, а потом был вынужден признать одного из них сыном царя Федора Иоанновича и как законного наследника благословить на трон. Позже он вместе с этим царевичем был пойман московской властью, посажен в острог, пытан и не казнен только потому, что был стар, дряхл, и Гермоген уговорил Шуйского не брать грех на душу. Гермоген сослужил Шуйскому хорошую службу: убей он Амвросия – на его руках была бы кровь святого.