Приз - Валерий Петрович Брусков

В том именно и божественность, что есть боги!

Фридрих Ницше

Франческа пискнула от неожиданности, когда над самым её ухом надорвалась струна у скрипки, измученной маэстро Паганини. Перевернувшись на другой бок, она обнаружила рядом со своими загорелыми коленками сверкающий шарик, который, быстро вращаясь, часто стрелял в небо крохотными колечками разноцветного дыма.

Антонио, не так разморенный жарой, опомнился быстрее. Франческа успела только подтянуть под грудь руки и упереться ими в мостовую, чтобы оттолкнуться от неё, а он, уже вскочив, подхватил её под мышки, и одним мощным рывком поставил на ноги.

— Уйдём отсюда… — предложила ему Франческа неплохую идею, пятясь от шарика, который продолжал вращаться и всё громче жужжать, как рассерженный сачком шершень. — Это может быть бомба. В последнее время Рим сильно засорён всякой дрянью…

— Для бомбы он слишком мал, — поспешил успокоить её Aнтонио. — И бомба не шумит, предупреждая об опасности своих будущих жертв. Зачем она тогда нужна?

— А может, это какая-то особая бомба… Или немножко испорченная… — Франческа всё-таки перестала пятиться. — И откуда ты знаешь, как себя ведут бомбы? Ты их видел?

— Я их когда-то делал…

Удивление Франчески мгновенно переместилось с шарика на приятеля с тайнами.

— Что-то я не слышала прежде о твоём бурном террористическом прошлом…

— Зато о нём хорошо осведомлена вся полиция нашей Италии… И не только её…

— Странно, что тебе ни разу не захотелось мне об этом хоть что-то рассказать.

— А разве нужно показывать своей девушке те короткие детские штанишки, из которых ты давно вырос? И странное прошлое легче забыть, если оно хранится только в моей памяти.

Хотя и неохотно, но мысленно с ним согласившись, Франческа временно потеряла к этому интерес, и снова посмотрела на шарик, яростный в своём вращении и жужжании.

— А ведь он растёт! — воскликнула она, возвращая в свой голос прежний испуг.

Антонио взял её за руку.

— Я думаю, ты права, и нам следует уйти отсюда. Пожалуй, он так может дорасти и до бомбы…

Туристы уже не бродили по огромной площади, как овцы из распущенного овечьего стада, и безмятежно не загорали на её древней мостовой. Те, что попугливее, опасливо оглядываясь, покидали главную достопримечательность Рима, но большинство, подгоняемое хронически презревшим все опасности любопытством, рискованно сближалось с дымным и шипящим шаром, упорно росшим прямо на глазах. Полицейские, млевшие в тени арок, c трудом просыпались при помощи многочисленных свидетелей и очевидцев происходящего.