Внешность - Брайан Уилсон Олдисс

Они никогда не выходили из дома.

Обычно первым вставал человек по имени Харли. Иногда он предпринимал обход всего здания, будучи еще в пижаме, — температура в комнатах была умеренной и никогда не менялась. Затем будил Кальвина, красивого широкоплечего человека, в котором, по виду, таился добрый десяток разных дарований, никогда, впрочем, не проявлявшихся. Он один воплощал в себе все общество, в котором нуждался Харли.

Дэппл, черноволосая девушка с восхитительными серыми глазами, спала очень чутко, и слова, которыми обменивались мужчины, обычно будили ее. Встав с постели, она шла поднимать Мэй. Затем обе спускались на нижний этаж, чтобы приготовить завтрак. Тем временем просыпались два других обитателя дома — Джаггер и Пиф.

Так начинался каждый «день» — не тогда, когда появлялся проблеск чего-то, похожего на рассвет, а лишь тогда, когда все шестеро переходили от сна к бодрствованию. Они никогда особенно не напрягались в течение дня, но отчего-то, забравшись вечером в постели, крепко засыпали.

Единственным сколько-нибудь волнующим событием за весь день была минута, когда они впервые открывали дверь в кладовку. В этом маленьком помещении между кухней и голубой комнатой, у дальней стены, располагалась широкая полка, от которой зависело самое их существование. Туда «прибывали» все необходимые припасы и вещи. В это утро Дэппл и Мэй управились с завтраком раньше, чем четверо мужчин спустились в кухню. Дэппл даже вынуждена была подойти к лестнице и крикнуть — только тогда появился Пиф, — так что открытие кладовки пришлось отложить до окончания завтрака. И дело не в какой-то там церемонии, просто женщины нервничали, если им выпадало заходить туда одним. Были, были в доме кое-какие странности…

— Надеюсь, что там есть табак, — произнес Харли, открывая дверь. — У меня почти весь вышел.

Все шестеро вошли внутрь и уставились на полку. Там было почти пусто.

— Еды нет, — отметила Мэй, сложив руки на животе. — Сегодня придется урезать порции.

Такое случалось не первый раз. Однажды — когда же это было? — они не следили за ходом времени — еда не появлялась целых три дня, полка оставалась пустой, но обитатели дома спокойно отнеслись к урезанному рациону.

— Ну что же, Мэй, — сказал Пиф, — прежде чем умереть с голоду, мы съедим тебя… — И все рассмеялись, принимая шутку, хотя Пиф лишь повторил то, что сказал и в прошлый раз. Это был невзрачный маленький человечек не из тех, кого выделишь в толпе. Бесхитростные шуточки, которые он время от времени отпускал, были его самым ценным достоинством.