Покинутый и чужак - Василий Иванович Спринский

Желтая лента реки неспешно вытекает из тонкой щели горизонта. Скалы древних зданий бессмысленно таращатся в ее мутную глубину. Гранит и бетон набережных осыпаются вниз серой мертвой пылью, добавляя реке строительного материала для дна и берегов. Уровень ее, долго остававшийся неизменным, с течением времени незаметно растет. Грязные волны уже омывают лапы прозрачных сфинксов, царственно разлегшихся на нефритовых парапетах, когда-то находившихся высоко над водой. Через какое-то время грандиозные статуи окончательно исчезнут под неумолимой властью прибывающей воды, но пока еще величие их сильнее стихии.

На крыше одного из самых высоких зданий пребывает младший брат каменных сфинксов.

Белый кот — единственное живое существо в спящем городе. Кот медленно идет по периметру крыши. Пыль и песок, принесенные ветром из пустыне, окружающей город, ведут неслышную запись его шагов.

Старый город уснувшим чудовищем разлегся под его лапами. Зеленые глаза кота вмещают в себя весь окружающий мир.

Мир невелик.

Тысяча-другая зданий в несколько десятков этажей с бессмысленным упорством продолжают сопротивляться неумолимому времени. Стекла их окон, некогда прозрачные, покрыты теперь слоем пыли, изредка смываемой случайно заблудившимся в пустыне дождем. Тот же слой пыли лежит и внутри зданий, в покинутых комнатах и коридорах, на причудливых дворцовых статуях и в закоулках трущоб, ибо нет никого, кто способен потревожить ее сонное спокойствие.

В городе стоит сухая, сонная жара. Асфальтовые реки медленно текут по дну глубоких каньонов-кварталов. Когда-нибудь их источник иссякнет и покажется дно, скрывавшееся под слоем битума, несущего с собой мелкий щебень и песок.

Белый кот смотрит вниз, встав над обрывом взгроможденной людьми искусственной скалы, изъеденной правильными рядами окон-пещер. Взгляд кота скользит по лежащим внизу крышам, по развалинам, не выдержавшим невидимого состязания с Вечностью.

Вдали виднеются зазубренные минареты разрушающихся заводских труб, обгрызенные непрекращающимися ветрами, что приносятся из пустыни.

У подножия этого храма машин и металла еще видны кое-где плети ржавых рельс, некогда связывавшие этот город с другими, подобными ему. Рельсы, засыпанные битым кирпичом, занесенные песком тянутся к самому горизонту, стягивая стальным ремнем талию пустыни.

Город — пряжка на этом ремне. Узор ее странен и причудлив, нечто непристойное проскальзывает в чертах медленно разлагающегося организма из стекла металла и бетона. Сухой воздух пустыни долго хранил его мумию. Хранил, пока в покинутый город не вернулись желтые воды реки, ставшей ядом для его мертвых камней.