Казнь египетская - Елена Николаевна Гилярова

Геннадий Сергеевич Сухарев, или попросту Гена, поздним вечером сидел на кухне своей дачи над белым листом бумаги. На улице лил дождь. Геннадий сидел на кухне, потому что в одной из комнат жена и сын смотрели телевизор, а в другой дочь писала курсовую работу о тенденциях развития литературы в последней четверти XX века.

На кухне было хорошо, тихо и чувствовалась та вечерняя умиротворенность, которую излучают домашние вещи, когда они честно отработали день, а теперь позволяют себе подремать.

Геннадий глубоко задумался, в голове его крутились различные варианты начала рассказа, но он еще не чувствовал той опорной точки, от которой можно было бы по-настоящему оттолкнуться. Вдруг краем глаза он уловил какое-то движение и повернул голову. Из-за плиты к кошкиной мисочке деловито прошмыгнула мышь, схватила лежавшую там корочку — и вдруг заметила взгляд человека. Она оторопела, выронила корку и стала пятиться на задних лапках. Гена невольно улыбнулся, мышь повернулась и опрометью бросилась под плиту. Гене стало неловко, что он помешал зверюшке, и он отвернулся к своему чистому листу. Краем глаза он увидел, как мышь снова высунулась из-под плиты, подбежала к брошенной корке, подхватила ее и скрылась. Над мисочкой стоял табурет, на нем дремала престарелая кошка, и мышь пробегала под ее свесившимся пушистым хвостом.

Раздался телефонный звонок. «Алло! — закричал в трубке возбужденный мужской голос. — Привет, старик! Ты еще не спишь? Чем занят?»- это звонил Сережа-изобретатель, сосед по дачному поселку.

Весь поселок давно уже был уведомлен, что Сережа работает над принципиально новой, портативной моделью машины времени.

«Да вот сижу, как дурак, над чистым листом, никак начало не поймаю. А тут еще мыши бегают!» — «Слушай, — перебил его Сережа. — А я ведь закончил! Действует!»

Гена не сразу понял, о чем речь, потом сообразил.

«Что, твоя машина? Работает? Поздравляю, старик!» — «Не могу дома сидеть. Можно, я к тебе сейчас зайду?» — «Валяй, все равно с моим рассказом на сегодня безнадежно».

Минут через десять в дверь позвонили, и в темном дверном проеме из ночного дождя возник Сережа, он же Сергей Игоревич Поворотов, физик, математик и историк-любитель. Он осторожно поставил на пол большую картонную коробку, снял мокрый плащ, стряхнул его за дверью, вытер ноги и повесил плащ на крючок, все время молча поглядывая на Геннадия сияющими глазами. Потом он подставил к столу табуретку, сел, достал платок, протер мокрое лицо и обвисшие усы, подвинул к себе коробку, и снова неудержимое сияние заструилось с его лица.