Охотники за мифами - Кристофер Голден

Тихое вечернее небо нависло над землей, обещая первый снегопад. Оливер Баскомб дрожал — не от декабрьского ветра, но от какого-то предчувствия, похожего на то, что он испытывал на своем седьмом дне рождения, перед самым выступлением фокусника. Фокусникам Оливер давно уже не доверял, но в волшебство по-прежнему верил. Такой уж он был упрямый.

Зеленый вязаный свитер плохо защищал от холода, но Оливеру было все равно. Встав на краю каменистого утеса, в ста двадцати футах[1] над грохочущими волнами, он обхватил себя руками и закрыл глаза. Улыбнулся, чувствуя, как северный ветер пронизывает тело. Щеки совсем онемели, но он не обращал на это внимания — ведь воздух был превосходным на вкус и пах так возбуждающе, так чудесно.

Оливер любил приходить на берег океана и смаковать этот воздух, но сейчас запах стал особенным. Надвигалась буря. И это был не металлический привкус грозы, а чистый, влажный воздух зимы, когда небо становится плотным, а пар изо рта — почти кристаллическим.

Блаженство!

Оливер снова сделал глубокий вдох и, не открывая глаз, шагнул ближе к краю обрыва. Именно здесь и сейчас сосредоточилось все волшебство мира. В воздухе, в зловещем сером небе, в дразнящем предвестии зимы. Торжественная клятва природы принести на землю красоту и покой — пусть ненадолго.

Еще несколько дюймов, один-единственный шаг — и он полетит с обрыва вниз, в буруны, к безмятежности. Старик испытает последнее, сокрушительное разочарование и навсегда перестанет тяготиться своим сыном.

Один шаг.

Что-то легонько коснулось щеки. Прошелестело в волосах. Порыв ветра всколыхнул воду, ударил в грудь, так что Оливер сделал шаг назад. Всего один. Но назад, а не вперед.

Вечер колол щеки влажными ледяными иголочками.

Оливер открыл глаза.

Тихим белым каскадом, от утеса до самого горизонта, над океаном простерся снегопад. Время остановилось. С бьющимся сердцем и пересохшим горлом человек стоял и смотрел, затаив дыхание, не в силах оторвать взгляд. Оливер Баскомб верил в волшебство. Пока у него есть такие мгновения, он выдержит все, что бы ни уготовила ему жизнь.

Непременно выдержит.

Оливер усмехнулся про себя и покачал головой, сдаваясь. Еще одно долгое мгновение он смотрел на океан, на снежное покрывало, застившее глаза, а потом развернулся и побрел по застывшим полям отцовского поместья. Мерзлая трава хрустела под башмаками.

Огромный викторианский особняк старомодного красного цвета украшала розоватая отделка — точь-в-точь глазурь на именинном пироге. Впрочем, мать Оливера всегда настаивала на том, что это цвет роз, нисколько не нарушающий мужественный стиль дома. Ее супруг тщательно следил за безупречностью обстановки, однако во внешнем облике здания, несомненно, придерживался «женской» линии.