Записки хирурга - Мария Васильевна Близнецова

Я Мариля Василёва. Мне три года. Самые отрывочные воспоминания о том времени: колкий двор, потому что я хожу только босая и тогда, когда тепло. Огромное крыльцо, на которое так трудно взобраться. Братья все такие рослые, у них большие руки и ноги, только один брат маленький, меньше меня, и все время плачет. Я его иногда качаю.

От отца пахнет лесом, лыком, соком ольхи. Отец клепает бочки, он бочар. Делает самые хорошие бочки в округе. Его все стараются переманить к себе работать. К нему приезжают управляющие на тройках. Тогда от отца пахнет вкусной едой, пивом. Отца угощают, уговаривают работать.

От матери пахнет хлебом, молоком, коровником, землей и мылом.

У нас все работают день и ночь, день и ночь. Только я не работаю еще и маленький брат. Он все время плачет и мучит мать. Она не спит из–за него ночами. А ей рано вставать, и вечерами она работает, а до трех ночи иногда — ткет. Всю ночь мы слышим, как стучат поножи и плачет брат.

Почему он все плачет? Спал бы, как моя кукла. Она тряпочная, а волосы из льна. Я ее одеваю, даже шью сама на куклу. Я ее кормлю на ночь, пеленаю, и она спит. Я говорю ей, чтобы она не будила меня, а то мне надо копать землю, ткать, полоть огород, выгонять коров и лошадей, кормить кур, полоскать белье в речке в любой день.

Кукла спит…

У нас такая большая изба! Есть половики, на них стоять так щекотно и приятно. Ноги сразу согреваются на половике. От печки идет дух известки и картошки, печеного хлеба и топленого молока.

Сейчас приедет отец, все мы сядем за стол и будем ужинать. А потом так хочется спать, и я засыпаю на печке. Сквозь сон слышу, что отец говорит:

— Лапти Мариле…

Хочу взглянуть, что там делает отец и почему произносит мое имя, но уже нет сил открыть глаза, и я сплю.

Утром я слезаю с печи и вижу пару новых пестрых лапотков, маленьких, как для куклы, — моих. Мне отец сплел лапти, значит я уже взрослая и могу со всеми идти в лес, в поле, на речку. Могу пасти гусей и выгонять кур, могу даже пойти с братьями и пасти коз у Радзивиллов, пойду за грибами. Я теперь буду работать, как все. Мне это так нравится — быть взрослой и начинать работать.

Сколько мне лет? Я стою над прорубью и полощу белье. Полощу и плачу. Холодная вода так нажгла мне руки, что они совсем окостенели и заныли. Плакать нельзя. Никто не плачет. Надо научиться полоскать белье так, чтобы руки не касались воды. Я еще не умею. Но я скоро научусь делать все — и полоскать, и ткать, и шить, и вышивать. Я очень люблю ткать. У меня еще не доросли ноги до педалей, но я уже пытаюсь ткать что–то из двух ниток. Ткань получается редкая, но скоро я буду ткать из восьми ниток узор, который умеет делать только одна ткачиха в округе. Ей все завидуют в деревне, а я хочу научиться у нее и учусь. Уже моя кукла так красиво одета, как барышни в имении Радзивиллов. Я и лапотки ей сплела маленькие, пусть носит.