Из двух зол выбирают меньшее - Марина Александровна Снежная

От духоты я уже плавилась вместе со всем этим огромным городом, расстилающимся перед глазами. Шла по широкому проспекту чуть ли не с высунутым языком, как бродячая собака. Больше всего на свете хотелось поскорее избавиться от черного уродливого балахона, доходящего до пят. Представляю себе, как неуместно я смотрелась посреди лета в такой вот одежде. Пот с меня уже ручьем лился. Голова под черным париком нестерпимо зудела, а боевой раскрас уже самым натуральным образом стекал по лицу.

Мельком глянув на себя в зеркальную витрину, мимо которой как раз проходила, чуть не отпрянула. Ужас-то какой! Но в таком виде меня точно не узнают те, кого муженек мог послать за мной в погоню. Еще бы! Узнать в этом исчадии, словно только что выбравшемся из ада, забитую серую мышку было трудно. И я невольно улыбнулась своему отражению, растянув в чудовищном оскале черные губы. Тут же на задний план отошли и жара, и нелепый костюм готки. Душу охватило самое настоящее ликование. Я едва удержалась от того, чтобы не пуститься в пляс, распугав при этом и так с неодобрением косящихся на меня прохожих.

Я свободна! Свободна! Как же замечательно быть свободной! В голове тут же возникли строки из известной песни, полностью отражающие мое состояние сейчас: «Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх…» И хотя этот самый страх я все еще не забыла, да и вряд ли когда-нибудь до конца от него избавлюсь… Но уже сейчас на душе становилось

гораздо легче и дышалось полной грудью. Пусть даже воздух сейчас обжигал легкие и казался удушливым.

— Я никогда больше не вернусь к тебе, Андрей! — беззвучно прошептала я, словно заклинание.

Повторяла эти слова снова и снова, таща за собой небольшой чемоданчик на колесиках. Единственное, что взяла с собой, покидая теперь уже бывшего мужа. Хозяина жизни. Моего тирана и мучителя на протяжении бесконечно долгих трех лет. И пусть не такого уж и бывшего, но я знала, что не вернусь к нему никогда. И плевать, что денег, которые у меня с собой, хватит лишь на пару месяцев жизни здесь, в Москве. Не пропаду. Если понадобится, буду листовки разносить или дворы мести. Никакой работы я не боялась. И ничто не казалось унизительным после всего, что пережила из-за моего благоверного. Зубы сами собой стиснулись так, что едва не заскрипели. Наверное, мое лицо сейчас казалось и вовсе устрашающим, потому что идущая навстречу старушка-пенсионерка охнула и перекрестилась. Я тут же заставила себя растянуть губы в улыбке. Больше никогда не позволю мыслям об Андрее портить мне настроение! В этой новой жизни буду смелой, уверенной, идущей по жизни с улыбкой и боевым настроем!