Орша - Инга Владимировна Киркиж

Моя бабушка была во всем разумной женщиной. И, как у всякой разумной женщины, у нее были свои причуды. В частности, она была уверена, что является зажиточным фермером. У нее это называлось «держать хозяйство». Хозяйство умещалось на 24 сотках вместе с домом. И пока была жива бабушка, этот клок земли кишел домашней и не очень домашней живностью. Бабушка обожала кого-нибудь разводить — свиней, кроликов, коз, овец, нутрий, кур, хорьков на воротники и т. д., и т. п. Мы, приезжая к ней на лето, стонали, что нам все это ох как тяжело — пасти, косить, рвать траву, чистить клетки и т. п., и т. д. Просто мы были молоды и слаще морковки ничего не едали. Теперь-то мы уже въехали, что нутрии и куры — очень и очень безобидные хобби. Потому что однажды бабушка подсчитала, что самая выгодная скотинка — это сирота. За сирот платят зарплату и начисляют стаж. А сверх того дают продуктовые и мыльно-рыльные пособия. А сирота ж еще и работать может. Вот бабушка работать уже не может, ей перевалило за 80, а сирота — она молодая и здоровая. И лучше взять сразу две — на расплод. А тут как раз пришла местная агитка со статьей о двух девочках-ромашках. Анжела (14 лет) и Эвелина (12-ти) никому не нужны, потому что подростки. А с подростками, даже со своими, все нормальные люди связываются весьма не охотно. Но наша бабушка решила, что это самое то. Она была такой умной, наша бабушка, что с ней никто никогда не спорил. Попробовал бы! Она была не только умной, но и громкой. А еще хлесткой на язык. В общем, я это все к тому, что тетка тоже не стала спорить с бабушкой, и пошла оформлять документы. В приюте оказалось, что Анджелу и Эвелину зовут Лена и Женя. И что в комплекте с ними предлагается восьмилетний мальчик Иван, носящий с девочками ту же фамилию — Лапезо. Тетка вернулась из разведки обескураженной — ну ладно б двое детишек, так три! Но бабушка стукнула ладонью по столу и сказал:

— Берем всех! Где три дятёнка — там и четыре.

Четвертым в этом ряду уже год как стоял Ольгин внук Василий.

В своих словах бабушка раскаялась сразу же, как только дети Лапезо перешли в нашу собственность. Они начали орать, драться и крушить мебель. Бабушка, привыкшая к тишине и порядку, схватилась за голову и стала пилить тетку, чтобы та отдала «этих чертей» обратно в приют. Тетка уперлась рогом: дети — не босоножки, которые купил, поносил и вернул из-за оторванной подошвы.

— На хрен ты взяла этих детей?! — вопила бабушка.