Сладкая рябина - Ирина Борисовна Габуева

Все лето старики хлопотали с домом.

Наконец дом был обшит, ворота поставлены.

Осталось — покрасить.

А место у них было очень хорошее — на берегу реки. И дорога рядом.

Светлане место понравилось.

— Ничего, живи. Вишь, у нас хорошо, — говорила хозяйка. — А ты милая. Тут из Москвы тоже муж и жена. Так они уезжать собираются. Живи, ничего.

И город Светлане понравился. Он ее удивлял. В этом городе на зеленых холмах одно и то же виделось по-разному с иного поворота и расстояния. Всякий раз белый кремль, например, оказывал новое действие, если смотреть на него находясь рядом или неожиданно увидеть издали снизу или с высоты дальних холмов.

Она как-то приезжала сюда на несколько дней к Наташе, и с тех пор этот город часто возникал в памяти, не забывался.

Наташа работала здесь в школе, вела литературу. Через год и Светлана собиралась просить сюда назначение в библиотеку. До Москвы несколько часов езды, они могли бы видеться с мамой.

И жизнь Светлане здесь тоже нравилась. Жизнь среди простора и солнца. Огромное, огненное, вечное, оно стояло в высоком, сияющем небе, катилось к горизонту, наполняло все особенным смыслом.

Солнца было так много, что ничего и не нужно было больше сверх него.

Но были еще зеленые холмы, и повсюду — белизна древних стен.

В огородах и перед домами краснела рябина.

Все казалось под стать особенному в это лето настроению Светланы.

Светлана помогала в библиотеке музея. В эти дни было много работы: книги перебирали, проветривали на воздухе под солнцем и переносили в новое помещение. Бродила по городу. А чаще всего лежала на зеленом холме у белой церкви, загорала.

Холм был сухой и горячий от солнца. И запахи земли и трав были сухи и горячи.

Лежа часами с книгой в руках, Светлана забывала о чтении. Рядом в нагретом воздухе дрожали белые стены кремля. Удары часовых колоколов, разбив тишину, теряли свою силу где-то вдали, за позолоченными луковицами и крестами.

И неотступно звучали в ней совершенно необходимые, преследующие ее строки:

Это было выше ее понимания, если вдумываться. Она не вдумывалась. Она переворачивалась на спину.

Ложилась на бок, вытянув руки вверх по траве.

Это лето было особенное.

Родилась она беленькой, и отец назвал ее Светланой. А она вдруг стала смугла и черноволоса, и имя ее звучало странно.