Детская книжка на 1835 год, которую составил Владимир Бурнашев - Виссарион Григорьевич Белинский

Мы взяли эту книжку с полною уверенностию, что найдем в ней пошлый вздор, – и приятно обманулись в своем ожидании. Г-н Бурнашев обещает собою хорошего писателя для детей – дай-то бог! Его книжка – истинный клад для детей. Первая повесть, «Русая коса»,[2] бесподобна. Именно такие повести должно писать для детей. Питайте и развивайте в них чувство; возбуждайте чистую, а не корыстную любовь к добру, заставляйте их любить добро для самого добра, а не из награды, не из выгоды быть добрыми; возвышайте их души примерами самоотвержения и высокости в делах и не скучайте им пошлою моралью. Не говорите им: «Это хорошо, а это дурно, потому и поэтому», а покажите им хорошее, не называя его даже хорошим, но так, чтоб дети сами, своим чувством, поняли, что это хорошо; представляйте им дурное, тоже не называя его дурным, но так, чтобы они по чувству ненавидели это дурное. Помните, что основание евангелия есть любовь, а любовь проявляется самоотвержением своего эгоизма, готовностию жертвовать собою и своим счастием для добра и правды. Развивайте также в них и эстетическое чувство, которое есть источник всего прекрасного, великого, потому что человек, лишенный эстетического чувства, стоит на степени животного. Но как должно развивать в детях эстетическое чувство? Вот вопрос, на который должны обращать особенное внимание писатели для детей. Мы думаем, что для этого одно средство: давать детям произведения, сколько возможно доступные для них, но изящные, но согретые теплотою чувства и ознаменованные большею или меньшею степенью истинного таланта. Из этого видно, как редки должны быть люди, обладающие талантом, необходимым для детского писателя, и как глупы люди, презирающие этим родом литературной славы! Мы очень рады, что можем отдать г. Бурнашеву должную справедливость и уверить его, что мы почитаем себя в праве многого надеяться от него. Думаем, что он и на 1836 год подарит своих читателей такою же книжкою, которая, разумеется, должна быть еще лучше первой и в которой мы найдем не одну повесть в роде и достоинстве «Русой косы».[3]