Приключение в Камберуэлле - Джон Диксон Карр, Адриан Конан Дойль

Под 1887 годом значится длинный список более или менее интересных дел. Все они записаны мною. Среди них: Камберуэллское дело об отравлении.

Пять апельсиновых зернышек

— Мистер Холмс, эта смерть — наказание Божье!

Множество необычайных умозаключений слышали мы в нашей квартире на Бейкер-стрит, но немногие превосходили по своему впечатлению это высказывание, сделанное его преподобием мистером Джеймсом Эпли.

Мне нет нужды заглядывать в записную книжку, ибо я и без того помню, что был прекрасный летний день 1887 года. Телеграмма пришла во время завтрака. Мистер Шерлок Холмс с возгласом нетерпения перебросил мне ее через стол. В ней всего-навсего говорилось о том, что его преподобие Джеймс Эпли испрашивал позволения нанести визит в это утро, чтобы проконсультироваться по вопросу церковных дел.

— Право же, Уотсон, — с некоторой резкостью высказался насчет телеграммы Холмс, закуривая после завтрака трубку, — дела и впрямь приняли скверный оборот, если служители церкви советуются со мной по поводу продолжительности проповеди или же проведения праздника урожая. Я польщен, но бессилен чем-либо помочь. Что там говорится о нашем странном клиенте в служебнике?

Пытаясь предвосхитить ход мысли моего друга, я уже снял с полки служебник. Я смог лишь узнать из него, что джентльмен, о котором шла речь, был священником небольшого прихода в графстве Сомерсет и что он является автором монографии о византийской медицине.

— Не совсем обычное занятие для деревенского священника, — заметил Холмс. — Но вот, если я не ошибаюсь, и он сам.

Едва он произнес эти слова, как внизу раздался требовательный звонок. Не успела миссис Хадсон доложить о нашем госте, как он стремительно вошел в комнату. Это был высокий, худощавый, узкоплечий мужчина в облачении деревенского священника, с доброжелательным лицом человека, расположенного к занятиям науками; щеки его закрывали старомодные длинные пушистые бакенбарды.

— Уважаемые джентльмены, — вскричал он, близоруко глядя на нас сквозь круглые очки, — прошу вас, примите мои уверения в том, что только безотлагательные обстоятельства заставили меня нарушить ваше уединение!

— Входите, входите, — добродушно сказал Шерлок Холмс, указывая гостю на плетеное кресло перед незажженным камином. — Я сыщик-консультант, и потому мое уединение столь же мало значит, как и уединение врача.

Едва священник уселся, как тотчас же произнес те необыкновенные слова, с которых я начал свой рассказ.