Танцуют все! - Оксана Николаевна Обухова

Прежде чем вскрыть «дипломат», Алиса плотно задвинула шторы и прислушалась к звукам заcыпающего дома. Прокрутив в голове с десяток тревожных мыслей, она вернулась к письменному столу, склонилась над «дипломатом» и стала напоминать хирурга, готового залезть в чрево распластанного перед ним больного.

Чрево было запечатано шифровым замком.

— Где бы молоток и долото раздобыть? — пробормотала Алиса и подняла на меня глаза. В них плескался хищный блеск охотника за сокровищами. — У Ванны долото есть?

Я пожала плечами и забилась в угол дивана. Вскрытие чужих кейсов — занятие мерзкое, энтузиазм подруги раздражал, и я выдала текст. Совершенно серьезно.

— Послушай, там не тикает? Вдруг ты бомбу стащила?

Алиса отнеслась к реплике не менее серьезно и приложила ухо к гладкой кожаной поверхности.

— Тихо.

— На кафедре есть счетчик Гейгера, — едко заметила я. — Советую дождаться утра… — Алиса задумалась, и я продолжила страшилку: — Гляди, подруга… облысеешь.

Подруга машинально пригладила шевелюру и обвела взглядом нашу длинную, словно пенал, комнату. Похоже, прикидывала, как будет смотреться миниатюрный ядерный взрыв в помещении размером 9 на 3,2.

— Пойду у Ванны пошарю, — задумчиво сказала Алиска и, напевая:

«Анна Ванна, наш отряд хочет видеть поросят», вышла.

Анна Ивановна — наша квартирная хозяйка и очень милая старушка. Первое время Алиса звала ее «Анна Ванна», потом и этого показалось много, и в приватных беседах Фомина сократила имя хозяйки до краткого — «Ванна».

Три с половиной года назад у Анны Ивановны умерла сестра, и старушка осталась наедине с равнодушным кастрированным котом Арнольдом и древним разросшимся фикусом.

Мы пришли по объявлению: «Пожилая дама сдаст комнату двум аккуратным девушкам-студенткам». Плату Анна Ивановна попросила символическую, но поставила одно условие — летом, пока она гостит на даче брата Мити, мы должны приглядывать за квартирой и поливать фикус.

Комната в центре Москвы за охрану и фикус — сказочная удача. К этому мы пообещали быть аккуратными, не водить мужчин, убираться в местах общего пользования, бегать по магазинам и в аптеку, не шуметь после одиннадцати, иногда читать письма родственников с неразборчивым почерком и, главное, — беречь электроэнергию.

За это нас регулярно угощали борщом и стихами Сергея Есенина. Их наша Ванна декламировала с придыханием и слезой. Особенно забавно звучали в ее исполнении строки о московских кабаках и пьяницах.