Накануне катастрофы - Николай Владимирович Томан

^{>Рисунки О. Маринина}

ОСКОЛОК зеркала едва держался в овальной оправе из пластмассы. Гровер с неприязнью смотрел на отраженное в нем лицо. Горбатый нос, мохнатые, бесформенные брови, злые, маленькие глазки — все казалось ему теперь чужим, несимпатичным. А эти складчатые мешки под глазами? Он впрочем, и в тридцать лет не был красавцем, но тогда хоть злости было меньше и мешки под глазами не висели так безобразно, как сейчас.

Давно уже выбросил он из своей комнаты все, что хоть в какой-то мере могло отразить его лицо, которое с некоторых пор стало почти ненавистным ему. Остался вот только этот осколок, в который он вынужден был смотреть раз в три дня, когда садился бриться. (Подумать только, что когда-то приходилось бриться ежедневно, каждый день, следовательно, любоваться своей физиономией!).

Пробовал он обходиться без зеркала и во время бритья, но после того, как однажды чуть не перерезал себе горло, вынужден был приобрести небольшое настольное зеркало. Однако в первый же день, как только увидел в нем свое изображение, хватил его об пол. Теперь остался только вот этот осколок.

Гровер медленно поднял руку и потрогал щетину на щеках. Зеркало отразило его короткие, волосатые пальцы с небрежно подстриженными ногтями. Он брезгливо поморщился и торопливо принялся намыливать щеки большой жесткой кистью. Безопасная бритва с таким скрежетом проложила первую борозду в щетине его бороды, что он выругался невольно и стал менять лезвие.

Коридор дома мистрис Андерсон, многочисленные комнаты которой сдавались в наем, был узок, а двери такими тонкими, что не являлись препятствием даже для не очень громких звуков. Мистрис Андерсон поэтому никогда не подглядывала за своими постояльцами, она слышала все, что делалось в доме и безошибочно определяла, чем занимался у себя, каждый из ее жильцов.

Молодая журналистка Керри, жившая напротив Гровера, тоже имела удовольствие слышать не только его проклятья, но и скрип зубов в ночное время.

Вот и опять проклял кого-то Гровер…

«Господи, — сокрушенно подумала Керри, — когда же, наконец, смогу я заработать столько, чтобы перебраться на более приличную квартиру и не слышать больше проклятий этого ужасного человека?..»

Утешала Керри лишь надежда на то, что Гровер вскоре, видимо, уйдет куда-то. Иначе он ни за что не стал бы бриться. Это уже Керри знала совершенно точно. Вот тогда-то, может быть, и удастся ей сосредоточиться и написать, наконец, статью, неожиданно оказавшуюся такой трудной.