Николай Смирнов: «Детство каждого человека в какой-то степени таинственно и романтично. Когда, подростком, я приближал к глазам граненое яйцо из лилового хрусталя, мир становился необычайным - цветным и сложным. Костяная дудочка, подражающая свисту рябчика, звучала сказкой дремучего леса. Радостно томил поэзией охотничьих скитаний медный рог. Но больше всего волновал полированный дубовый шкаф, полный книг. Весной, когда выставлялась «первая рама», в комнату врывались теплое солнце и свежий ветер с Волги, и стекла шкафа вспыхивали алмазным блеском. По Волге весело проплывал первый пароход. Я провожал его стихами:
Он плывет себе в волнах
На раздутых парусах,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана...
Книга, где были эти стихи, памятна мне с младенчества. С младенчества, строка за строкой, капля за каплей входил в мою душу Пушкин. Рядом с томом Пушкина лежал альбом, с такой же силой открывавший мир в красоте искусства. На крышке альбома крупно чернела надпись:
«Левитан».
Здесь были уже не стихи, а рисунки, поражавшие отроческое сердце и своим мастерством и тем, что на некоторых из них я узнавал родной город. Заволжская деревушка, видная из окна, мельница в осеннем лесу, волжский вечер после дождя, «Золотой Плес» - все, что я столько раз видел «в натуре», красовалось (во всей своей обычности и вместе в каком-то лучисто-преображенном виде) и в этом альбоме.
Перелистывая альбом, я с волнением читал:
«Наконец добрались до Плеса. Он сразу нас обворожил, и мы решили остановиться. Привлекла нас больше всего та маленькая древняя церквушка, которую потом не раз принимались писать и другие художники, да и вообще городок оказался премилым уголком, удивительно красивым, поэтичным и тихим. Мы нашли две комнатки недалеко от берега и с помощью сена, ковров, двух столов и нескольких скамеек устроили бивуак...»
Это были воспоминания спутницы Левитана - художницы Софьи Петровны Кувшинниковой. В пору юности я часто бродил по родным местам, связанным с памятью о художнике. Сколько раз выходил я на Волгу летним вечером «после дождя», сколько раз проходил мимо обветшалой мельницы, все еще стрелявшей по воде неуклюжим колесом, сколько раз представлял, охотясь в подгородных болотах и в заволжских пустошах, охотника Левитана!
Я с совершенно необъяснимым чувством смотрел на Дом, где обитали Исаак Ильич и Софья Петровна, с любопытством оглядывал и стоявший неподалеку огромный купеческий особняк под красной крышей, увековеченный на картине «Золотой Плес».
