Витебский Черный квадрат - Татьяна Алексеевна Мудрая

Ранней весной 2011 года на берегу Западной Двины стояли двое: черноголовый красавец белорус в серой свитке, небрежно запахнутой на талии и туго подпоясанной зеленым кушаком, и миловидная, широколицая и узкоглазая русская девушка в малиновом берете. Поверх кружевного белого платья, на юбку которого она уронила букет осенних цветов, была надета тёмная кофточка с буфами на плечах, туго обтягивающая грудь и талию. Смотрели эти двое на город, находящийся километрах в пятнадцати или даже меньше — за последние десятилетия тот порядком разросся.

Что удивляло в этой паре, помимо старомодных костюмов и внесезонного букета, а также того, что они явно видели недоступное обычному человеку, — их самих можно было узреть только строго анфас. Будто на экране жидкокристаллического монитора. Зайдя сбоку или сзади, посторонний свидетель обнаружил бы лишь мокрый снег, чёрные кривые стволы и набухшую в ожидании паводка реку.

Судя по репликам, которыми обменивались молодые люди, видели они не только через расстояние, но и сквозь время.

— Город в какой по счету раз вырос и похорошел удивительно, Веруня, — говорил юноша.

— Ну да, Сидор, только мне всё чудится поверх него тот прежний — с деревянными и кирпичными домиками, воротами с пристроенной обочь калиткой, шатким забором, буйной крапивой и совершенно неуставными свиньями, — улыбнулась девушка. — И с великолепным храмом.

— Какая скотина распорядилась его снести после второй войны, когда только он один от всего города и остался? — вздохнул тот.

— Уж явно не те простые мужики, что от большой нужды разбирали на дрова нашу усадьбу после первой, — печально ответила Вера.

— Ну, теперь-то Здравнёво сложили заново, как было, — даже с башенкой. Шляхетский маёнтак, — улыбнулся Белорус. — Как ты думаешь, может быть, поэтому мы и смогли здесь появиться, хоть нас давно отсюда увезли?

— Илья Ефимович нас обоих именно здесь сотворил, — ответила Девушка с Букетом. — А человек всегда так или иначе возвращается на родину.

— И всё, что было разрушено, возникает вновь. Встаёт из гари и пепла. Правда ведь?

— Правда.

— Ты помнишь, с чего началась эта история? — говорит Белорус.

— Конечно, — отвечает Вера. — Только рассказать по порядку всё как было — духу не хватает.

— Давай так: я буду говорить о всяких смертях и катастрофах, а ты о любви и рождениях.

— Давай. Только вначале всё это существовало вместе, поэтому начну я.

Вера уронила цветы, протянула обе руки туда, где на месте города наступила бесформенная тьма, и сжала ее с обеих сторон, придав форму чёрного квадрата.