Старый муж — грозный муж - Александр Валентинович Амфитеатров

Тамара Дзнеладзе, крестьянская дѣвушка изъ небольшого аула подъ Пасанауромъ, пошла съ подругами на гору за орѣхами. Не прошло и часа, какъ подруги прибѣжали обратно въ селеніе и съ испугомъ объявили, что Тамара сорвалась со скалы и теперь лежитъ полумертвая на старой гудамакарской дорогѣ. Когда Тамару подняли, она еще была жива, узнала отца, мать, семилѣтнюю сестренку Нину и своего жениха Фидо, лучшаго охотника пасанаурскаго околотка, богатаго, хорошаго крестьянина.

— Жизнь моя! душа моя! — плакалъ надъ невѣстой силачъ Фидо, — что-же ты надѣлала? какъ же я теперь буду? на кого ты меня оставляешь?

Умирающая посмотрѣла на него и перевела уже останавливающійся взоръ на маленькую Нину:

— Вотъ на кого… прошептала она, — женись на ней, когда она вырастетъ… Ты, Нина, выйди за него… Выйдешь?

— Выйду, — сказала Нина, которой Фидо всякій разъ, какъ приходилъ въ саклю Дзнеладзе, приносилъ либо пряникъ, либо игрушку; она его за это очень любила. Тамара улыбнулась и закрыла глаза съ тѣмъ, чтобы не открывать ихъ больше.

Дѣвушку похоронили. Фидо-же взялъ ружье на плечи, заперъ свое хозяйство на замокъ, повѣсилъ ключъ на крестъ, свиснулъ собаку и ушелъ въ горы. Рѣдко съ тѣхъ поръ показывался онъ въ деревнѣ и ненадолго: проживетъ день-два, а тамъ и опять пропадетъ мѣсяца на три. Приходя въ деревню, онъ всегда приносилъ семьѣ Дзнеладзе подарки, присылалъ ихъ и издалека, черезъ чужихъ людей.

День-въ-день спустя семь лѣтъ послѣ смерти Тамары, Фидо въ праздничномъ нарядѣ появился въ саклѣ ея отца и потребовалъ, чтобы отдали за него Нину. Старый Дзнеладзе изумился:

— Богъ съ тобой, Фидо! Какой ты для нея женихъ? Ужъ и для Тамары ты былъ, если правду говорить, старенекъ, а съ тѣхъ поръ тебѣ прибавилось еще семь годовъ; Нина-же теперь какъ разъ въ тамариныхъ лѣтахъ.

— Мнѣ ее Тамара обѣщала, — угрюмо проворчалъ Фидо, — и она тогда согласилась, дала слово.

— Помилуй, Фидо! какое слово у семилѣтней?

— Что мнѣ за дѣло? Я хочу ее въ жены и возьму. Если ты откажешь мнѣ, Михр, я буду врагомъ тебѣ на всю жизнь и назову семью твою клятвопреступной.

Дзнеладзе растерялся. Онъ не боялся вражды, но укоръ въ клятвопреступничествѣ — тягчайшее обвиненіе, какое только можетъ представить себѣ совѣсть грузина.