Покрашенный дом - Джон Гришэм

Моим родителям Уиз и Биг Джону с любовью и восхищением

Люди с гор и мексиканцы появились в наших местах одновременно. Это было в среду, в начале сентября 1952 года. «Кардиналз» на пять игр отставали от «Доджерс», а до конца сезона оставалось всего три недели, так что положение казалось совершенно безнадежным. А вот хлопок поднялся высоко, он доставал уже до пояса моему отцу и был выше меня, и можно было слышать, как отец с дедом перед ужином шепотом произносили слова, которые у нас редко услышишь: урожай «может оказаться хорошим».

Они были фермерами, работящими людьми, склонными к пессимизму только при обсуждении погоды или видов на урожай. То слишком много солнца, то слишком много дождей, то опасность, что зальет все низины, то цены на семена и удобрения лезут вверх, то рынок лихорадит... А в самые лучшие дни мама всегда тихонько говорила мне: «Не беспокойся. Эти мужчины всегда найдут о чем поволноваться».

Паппи, мой дедушка, волновался насчет оплаты наемных рабочих — мы как раз поехали их набирать из людей с гор. Им платили с каждой сотни фунтов собранного хлопкового волокна, и в прошлом году, он говорил, плата была доллар пятьдесят центов за сотню фунтов. А нынче прошел слух, что какой-то фермер за Лейк-Сити уже предлагает по доллару шестьдесят.

Эта мысль все время занимала его, пока мы ехали в город. Он вообще-то никогда не разговаривал, когда сидел за рулем, потому что, как говорила мама, сама едва умевшая водить машину, он очень боялся механизированного транспорта. Грузовичок-пикап — «форд» 1939 года выпуска был нашим единственным средством передвижения, если, конечно, не считать старого трактора «Джон Дир». Особых проблем это не создавало, если не считать воскресений, когда мы все отправлялись в церковь: мама и бабушка в своих воскресных нарядах уютно устраивались спереди, а мы с отцом ехали сзади, в кузове, в облаке пыли. Современные машины с кузовом седан в сельских районах Арканзаса тогда были редкостью.

Паппи тащился со скоростью тридцать семь миль в час. У него была своя теория, что для любого автомобиля существует некая оптимальная скорость, при которой он ездит наиболее эффективно и экономично, и он уже давно — неким не совсем понятным способом — определил, что для его старого грузовичка эта скорость составляет тридцать семь миль в час. Мама говорила (мне), что это довольно нелепо. И еще она говорила, что они с отцом однажды поссорились, споря о том, не следует ли пикапу ездить быстрее. Но отец редко садился за руль, и если я случайно ехал вместе с ним, он всегда держал скорость в тридцать семь миль в час — из уважения к Паппи. Мама говорила, что сильно подозревает, что когда он один, то ездит гораздо быстрее.