Три дня по присяге - Александр Зевайкин

Павшим от дедовщины

Капитан дрожал под пристальным взглядом особиста, словно нашкодивший первоклассник. И бледнел, и краснел, и мял сигарету, прикуривая одну за другой. Однако ничто не помогало. Моложавый широколицый майор не знал сострадания. Его теплые карие глаза смотрели ласково. Должно быть, так смотрит тигр на олененка, подходя на цыпочках… Какие цыпочки у тигра?! Которые цыплята. Не то еще в голову полезет. Водки бы сейчас, граненый стакан, да забыть обо всем.

— Вы понимаете всю глобальность катастрофы — мягким вкрадчивым голосом выспрашивал майор. Лис. Хитрый. В душу залезет, ни одна клушка не квокнет. За глотку возьмет — не вырвешься. Пропал капитан. Сели его лисы. Да не его одного. Много голов полетит. Страшный случай. А ведь звездочка сияла под самым носом. Все в тар-тарары. Глупость. Вся жизнь глупость. Лишь когда прижмет, начинаешь задумываться. А то раньше житуха была! Сауна, девушки, одна красивее другой, аж глаза разбегаются, водка, пиво с лещами, хоть залейся. Думать ни о чем не надо, живи в свое удовольствие. Эх, солдатики, так что же вы натворили?! Ведь командиру отвечать за вас.

— Солдаты, — растерянно ляпнул капитан.

— Объясни матерям, попробуй, — майор сел на широкий подоконник, привалился плечом к стене. Он говорил спокойно, даже с грустью в голосе, и это еще больше пугало капитана, привыкшего к реву начальников. — Ведь не война. — Следователь обошел стол, вновь остановился у окна. — Подойдите сюда, капитан.

Тот послушно подошел, не понимая что от него требуют.

— Видите, воробьи на плацу?

— Маршируют?

— Очнитесь, капитан. Дерутся, — майор улыбнулся, подавив приступ безысходности и тоски, прошептал тихо, одними губами. — Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона, — и громче добавил, — я удивляюсь, как дошколята не отвоевали у вас часть под ясли.

Капитан таращил на следователя пустые, металлического цвета глаза.

«И вся армия! — ужаснулся майор. — От рядового до маршала. Один из тысячи на человека похож. Как с ним работать? Имени своего уже не помнит».

— Опустите глаза. Видите, воробьи дерутся на плацу из-за хлебной корки?

— Так точно. Виноват. Сейчас же отдам приказ.

Капитан рванулся к двери, но вдруг замер, забыв испросить разрешения у майора, на что тот — в буквальном смысле — закрыл глаза. Только спокойствие сытого удава позволяло ему работать в военной прокуратуре.

— Вы понимаете, что жизнь есть борьба, иногда заходящая слишком далеко?

— Так точно, — отрапортовал капитан.