Жопа - Алексей Хэн Костарев

Пессимист — оптимисту:

— Всё, хуже уже некуда, хуже просто быть не может!

Оптимист:

— Да что ты! Будет, будет хуже!

Анекдот

…Тоска, звериная, глухая тоска, от которой хочется выть и крушить кулаками оконные стёкла, накатила вдруг на Сталкера. И к этой тоске, вероятно, под влиянием спиртных паров, неожиданно примешалась жалость — острая, пронзительная жалость к своим так называемым «коллегам». Он пьяно жалел Гришу, играющего в большого начальника и крутого бизнесмена, пускающего пыль в глаза «пиджачным приятелям» и в то же время заискивающего перед Сан Санычем и таинственным Папой. Жалел Юрку, снявшего единственный в своей жизни непорнографический фильм-десятичастёвку под названием «Ярость», недомонтированная копия которого пылилась, наверное, и по сей день на полках киностудии. Жалел дуру Светку, которой природа дала прекрасное тело, сэкономив, при этом, на всём остальном. Жалел Мишку с его неудовлетворёнными и безуспешно скрываемыми гомосексуальными наклонностями — именно стремление скрыть эти наклонности и побудило его к исполнению ролей героев-любовников в порнофильмах. Жалел Дядю Васю, чья отрешённость в отношении всего, что не касалось движков, ламп, кабелей, ватт и сечений, граничила порой с идиотизмом. Жалел в очередной раз пропавшего Федю, несущего в себе невероятно мощную подсознательную программу самоуничтожения. Жалел молодую блядёшку, сидящую у него на коленях, кретина Витьку, себя — будущего, едрить его мать, претендента на «Оскар» в номинации «порно», — жалел весь кривой, скособоченный мир, населённый кривыми и перекорёженными людьми.

— Какие ж мы все уроды! — пробормотал он.

— А? — не поняла блядёшка.

— Уроды мы, — повторил он, продолжая почти машинально шарить у неё под лифчиком. — Уроды, копошащиеся в куче дерьма. Сейчас допьём эту бутылку, прихватим ещё одну и пойдем с тобой трахаться.

Впоследствии, впав в грех анализа, Сталкер не раз думал о том, какой из моментов можно принять за точку отсчёта, за начало тех жутких и драматических событий, превративших реальность в кошмар и, в итоге, положивших конец существованию студии? Вначале он был склонен считать этой точкой либо момент своего удолбанного озарения, когда его осенила идея сценария, либо момент, когда он впервые увидел Нику и после минутного колебания понял — она! Но в результате длительных размышлений Сталкер пришел к выводу, что точка отсчёта должна находиться по времени между этими двумя моментами — как раз там, где на него накатил странный приступ смешанной с жалостью тоски. Отсюда и пошел отсчёт. С этого мига колесо обыденности, вертевшееся медленно и лениво, двигая по кругу кажущуюся нескончаемой карусель съёмок, пьянок, похмельных депрессий, гениальных идей, чужих постелей, случайных женщин, уколов бициллина в зад и избавлений собачьим шампунем от лобковых вшей, — это колесо стало неудержимо набирать обороты, как набирал обороты пьяный угар в головах отмечающих, и завертелось, в конце концов, с бешеной скоростью, непостижимой центробежной силой, сбрасывая с себя тех, кто на нём продолжал привычно кружиться.