Фейерверк - Туве Марика Янссон

— Очки? — спросила Юнна, не отрывая глаз от своей работы. Немного погодя она сказала: — Ты посмотрела во всех карманах? В последний раз они были в ванной.

Мари ничего не ответила. Ее шаги слышались от мастерской до библиотеки и снова обратно, в спальню, в прихожую.

— Скажи, что ты ищешь.

— Чепуха! Кое-какие бумаги! Письмо! Это не важно.

Юнна поднялась, она пошла в библиотеку и посмотрела под столом. Там было много исписанных листов на светло-голубой бумаге.

— Она пишет на обеих сторонах листа и не нумерует их, — объяснила Мари. — У тебя нет времени немного поговорить?

— Нет! — дружелюбно ответила Юнна.

Мари собрала бумаги.

— Ну, что она хочет, — продолжила Юнна, — итак, вкратце…

— Она хочет знать, в чем смысл жизни, — ответила Мари. — Причем срочно — так она говорит.

Юнна села и стала ждать.

— Она полагает, что я обладаю жизненным опытом, тем самым, который необходим, когда ты стар. Что я должна сказать?

— Ну а сколько лет ей самой, этой женщине?

— Она не старая. Едва пятьдесят…

— Бедная Мари! Скажи, что не знаешь.

— Не могу. И не могу даже сказать, что ее работа — это самое важное, ведь она не любит свое дело.

— Как ее зовут?

— Линнея.

— А как у этой женщины с любовью?…

— Никак! Она одна-одинешенька, никто ее не любит.

— И никого, о ком она заботится и до кого ей есть дело?

— Этого — не знаю!

— Она читает? Интересуется тем, что происходит в мире?

— Не думаю. Теперь ты спросишь, если ли у нее какое-нибудь хобби, но его нет, и она не религиозна.

— Это, — промолвила Юнна, — повторяется снова и снова. Попытайся раз и навсегда написать, в чем смысл жизни, и сделай фотокопию с рукописи, тогда ты сможешь использовать ее в следующий раз. Мне жаль, но, пожалуй, дело обстоит так, что тебе придется самостоятельно справиться с твоей Линнеей.

— Блестяще! — воскликнула Мари. — Большое спасибо, это так замечательно — махнуть рукой на смысл жизни, раз не нужно отчитываться по этому поводу, и не получать обременительных писем от людей, которых никогда в глаза не видел и с которыми, конечно, никогда не нужно будет встречаться, а если появится кто-то другой, кто пишет благодарственные письма и соболезнования, а также учтивые отказы от всего, что неприятно, я воскликну: ха-ха!

Юнна стояла спиной к окну и смотрела; она сказала:

— Разумеется! Да, да! Подойди сюда на минуточку; гавань очень красива в тумане.

Гавань и вправду была красива. Черные трещины пересекали лед вплоть до самых отдаленных набережных, где пришвартовывались большие лодки, едва различимые в тумане.