Холодное солнце - Евгений Крестовский

За сизой грядой сопок, в которую утыкалось однообразие изрезанной неподвижными реками тундры, неожиданно открывалась равнина, в которой тяжело, как осколок метеорита, лежал город.

Это был именно город, неожиданный, как обратная сторона Луны, и реальный, как Вавилон. Город, сотворенный в безмолвной пустыне из железа и ноздреватого бетона… Словно рука великана оторвала от какого-нибудь Норильска кусок лязгающей и дымящей окраины и швырнула его за Полярный круг. Или посланцы иных миров оставили тут, на краю земли, свой разбитый корабль.

Объятые густым паром башни, плавильные домны, полукилометровые корпуса с горящими на солнце крышами, дома, сиротски жмущиеся к гнилым баракам, булавочные головки торчащих отовсюду наблюдательных вышек, трапеции буровых установок, черные хеопсы отвалов пустой породы по соседству с шахтными строениями, и дороги, дороги, дороги…

Эти дороги нарезали город на микрорайоны, тесные, как китайские квартальчики, и населенные, как улей. Тягачи, УАЗы, тяжелые грузовики двигались по тесным артериям, идущим от железобетонного монстра, ощетинившегося трубами, штангами, лестницами и конусовидными стальными крышами.

Монстр дышал огнем и дымил то черным, то ярко-оранжевым дымом. Вокруг него расположились емкости для нефтепродуктов, ангары и множество гусеничной техники. То там, то здесь крутили носами башенные краны.

Люди-букашки напоминали муравьиное сообщество: их мельтешение занимало все еще свободное от стали и бетона пространство. И энтропия этого сообщества росла. Правда, кое-где муравьиный хаос вдруг вырастал до геометрической четкости механизма, и тогда построенные в колонны люди перемещались по прямоугольникам дворов и неровным заплатам пустошей.

Вслед за ленивыми, как расплавленное стекло, реками в сторону океана тянулись дорожные колеи, уже на горизонте сливающиеся в единый тракт. По тракту шли караваны с грузами, змеились колонны людей – строителей фантастического города.

В самом центре города сквозь тяжелый туманный морок искрился прозрачный купол, взятый в кольцо черными кварталами. Под куполом царил иной, свободный от грохота механизмов и бесконечного труда, мир – что-то голубое и полное света, воспроизводящее здесь, среди вечной мерзлоты, кусочек беззаботной цивилизации, райский сад мечты. Купол играл и светился, как чудовищных размеров бриллиант. Бриллиант счастья среди грязи подневольного труда и холодного мрамора смерти.