Это жаркое, жаркое лето... - Анатолий Александрович Андреев

Виктор  откинулся  на  стуле,    наблюдая  монотонную  жизнь лаборатории.  Тихо бормотала в углу Люда-лаборантка.  Она  всегда приговаривала за работой.  "Удивительно,  как она может чертить в такую жару? — подумал Виктор. Он не смог бы.  Виктор посмотрел на руки — крупные,  с набрякшей сетью вен,  они лоснились  от  пота. Только ватман бы испортил..."

Работать не было сил. Воображение само выискивало  немногие оставшиеся еще  в  городе  прохладные  места.  Мысленно Виктор спустился вниз,  пересек гулкий вестибюль и мысленно же навалился на тугиe высокие двери.  Снаружи была жара  до  звона  в  ушах  и ослепительные на солнце бетонные ступени.

Солнце было маленьким и неярким на белесом выгоревшем небе. Асфальт  податливо проминался под ногами, по тротуару распласталась пятнистая тень акаций.

Он брел прямо по солнцепеку. Жара стягивала лицо, как маска. Как высохшая маска. Как маска фараона...  Тысячелетия назад земля так же изнывала от зноя,  и все живое пряталось  от  солнца, а фараон сидел на троне,  и два раба опахалами из страусовых перьев перегоняли по залу липкий горячий воздух. Фараон умер от жары,  и быстро высохший пот стянул его лицо последней маской...

Виктор обернулся на скрип тормозов.  Сзади  остановился  и распахнул дверцы новенький автобус.  Краска на  нем  переливалась всеми оттенками синего цвета. Повинуясь  внезапному  импульсу, Виктор вскочил в начавшие  сдвигаться  двери.  Пассажиров  было немного, вся солнечная сторона желтела пустыми креслами, и Виктор опустился на раскаленное сиденье. Пахло разогретым  пластиком, движением и дорогой.  Автобус шел плавно.  Он быстро  выбежал  за город и повернул на узкую прямую линию шоссе.

Солнце теперь падало спереди и сверху, продавливалось сквозь светофильтры в крыше,   дробилось  на  поручнях  веселыми  синими бликами.  Гудение мотора и шелест  шин  сплетались  в  непонятную азиатскую песнь. По салону гулял ветерок и было уже не так жарко, особенно если не прислоняться к все еще теплой спинке сиденья.

Бежавший по горизонту лес стал ближе и отчетливее. Пассажиров качнуло вперед, затем вбок, автобус свернул с шоссе и, пробежав тенистой аллейкой,  остановился на  укатанной  гравийной площадке.

Виктор вышел последним.  Постоял,  обошел  вокруг  автобуса. Пнул зачем-то передний скат  (шофер  даже  не  поднял  головы  от газеты), повернулся и пошел по жесткой сухой траве.    

Деревья скоро стали выше, их кроны — гуще.