Необоснованные претензии | страница 6
— Там было очень темно, доктор Хантер? Хантер улыбнулся.
— Там было достаточно светло, чтобы я мог разглядеть пломбу на одном из ее коренных зубов.
Моретти казалось, что он бьется головой о каменную стену. Элизабет Карлтон не вызывали в качестве свидетеля, поэтому Моретти не мог проверить сведения, представленные Хантером. Присяжные поверили Хантеру. Он читал в их лицах, как в открытой книге. Род Сэмюэлс нашел под столиком руку Элизабет и пожал ее. Она была холодна, как лед, и влажна.
Он не предупредил ее о Хантере.
Моретти сделал новую попытку:
— Вы уверены, доктор Хантер, что это была обвиняемая Элизабет Ксавье Карлтон? Вы уверены, что провели тот вечер именно с ней?
— Уверен.
— Почему? Ведь вы сами говорите, что в баре было темно? В конце концов у многих людей есть пломбы на коренных зубах.
Хантер не обнаружил ни малейших признаков замешательства, ни малейших. Его тонкое лицо оставалось бесстрастным, а когда он заговорил, то речь его звучала уверенно:
— Она красивая, привлекательная женщина, и в тусклом или в ярком свете этого нельзя не заметить.
Я был один. Мы разговорились, и я быстро понял, кто она. Вот и все.
— И почему, по-вашему, столь красивая, интересная замужняя женщина могла оказаться одна в этом баре, доктор Хантер?
— Хоть убейте — не знаю.
Ах ты чертов сукин сын из Лиги Плюща [2]! Моретти чувствовал, что под мышками у него стало влажно. Он проигрывал и ничего не мог поделать. И все же нельзя отступать.
— А вы ее не спросили?
— Нет. Мы говорили о ее музыкальной карьере. Я бывал в Карнеги-Холл [3] и слышал игру миссис Карлтон, не пропустил ни одного концерта. Она очень хорошая пианистка, и так уж случилось, что я люблю Баха.
— А вам известно, что ее мужу было шестьдесят четыре года?
— Нет. Мы говорили только о музыке. Элизабет закрыла глаза. Лимузин скользил по Сорок второй улице, лавируя в скоплении транспорта и двигаясь к пригороду. Она гадала, когда же Дрейк повернет на Ист-Сайд. Мысленным взором она видела Кристиана Хантера. Она никогда его не забудет. Высокий, стройный, с ярко-синими глазами, с лицом чувственным и интеллигентным, может быть, несколько слишком длинным и чуть свыше меры худощавым. Внешность профессора, интеллектуала английского типа, из тех, кто носит одежду из твида. Он выглядел эстетом, человеком, редко пачкающим руки делами нашего мира. Но это была только видимость, он замечал многое, может быть, даже слишком многое, и он прекрасно управлялся с Моретти.