Рассердившись, что снова позволила себе думать о Дине, Бет ускорила шаг. Почему каждое слово, каждая мысль ее неизменно связана с Дином? «Чем быстрее я вернусь в Нью-Йорк, тем лучше, — размышляла Бет. — Будет нелегко забыть его, но по крайней мере я перестану жить в постоянном страхе, что могу нечаянно выдать себя. Но как уехать из Аризоны так, чтобы за мной не увязался Дэнни? Ведь тогда он раскроет Синди глаза на происходящее. Остается дождаться, пока Синди сделают операцию. А потом уехать».
Весь день Бет провела словно во сне, считая минуты до встречи с Дином и в то же время ужасно боясь этого свидания. «Придется вести себя в высшей степени осторожно: не слишком холодно, чтобы он не подумал, будто я снова груба с ним, и не слишком дружелюбно, чтобы он не воспользовался этим как поводом быть со мной еще ласковее. Надо стараться быть естественной», — повторяла она себе. Но пока одевалась и причесывалась, волнение росло.
Солнце успело коснуться горизонта на западе, когда Бет впервые увидела дом Дина. Линн была совершенно права, назвав его уникальным. Он не просто органично сочетал роскошь и практичность. Здесь уживались великолепие восемнадцатого века и уровень жизни современности.
Дом напоминал изумруд в золотой оправе — оазис зелени, окруженный тысячами акров пустыни и холмов. Построенный из потемневшего от времени дерева, выжженного солнцем камня и зеркального стекла, он поднимался где на один, где на два этажа, создавая ряд обнесенных стенами патио, которые притягивали глаз и приятно контрастировали с желтыми и коричневыми оттенками окружающей местности. Поодаль слева под навесом, защищающим от солнца и дождя, стояла дюжина машин, но «кадиллак», привезший Линн и Бет, высадил их прямо у входа. Роскошная резная дубовая дверь была распахнута, словно приглашая зайти внутрь.
Слева грациозно уходила вверх лестница, видимо к спальням, но вправо и прямо дом словно тянулся на мили. В холле стояли деревянные скамьи и стулья из резного дуба, но в гостиной, уставленной блестящими лакированными безделушками, царила другая эра. Панно с узорами из листьев, деревьев и сидящих на ветвях птиц служили фоном для больших роскошных кресел и кушеток, чья белая обивка прекрасно сочеталась с тяжелыми сундуками с медной отделкой и замками, служившими вместо кофейных столиков. Одна из стен была полностью стеклянной. Сейчас ее открыли, чтобы можно было беспрепятственно пройти в оранжерею, распложенную между гостиной и лоджией, отчего разница в пространстве внутри дома и снаружи практически исчезала. В оранжерее стояла кованая мебель, но тонкая и воздушная, с подушками нежно-пастельных оттенков.
