— Здравствуй, Хасан! — кричу ему, когда он проезжает мимо меня. Тот только бросает орлиный взгляд в мою сторону и не отвечает на приветствие. «Их бог — свобода, их закон — война», — почему-то вдруг вспоминаю я Лермонтова. В самом деле, чеченца трудно бывает представить этаким мирным пахарем. Даже трудяга Хасан кажется мне дерзким ратником, который только случайно попал в чабаны.
— Ты что не здороваешься, Хасан? — спрашиваю его. — Я ведь не враг тебе, ты понимаешь это?
Хасан снова бросает в мою сторону свой орлиный взгляд, круто поворачивает чалую и мчится прочь. Вот ведь война до чего нас всех довела — мы уже не доверяем друг другу, а бывает, что и друг друга люто ненавидим. А за что?
— Хасан, а Хасан! Как зовут твою чалую? — не зная, как привлечь к себе его внимание, спрашиваю его. Но он и не думает заговаривать со мной. Ить, ить! — дико кричит он и пускает лошадь карьером, давая понять, что я ему до фени.
Как ни гнети дерево, оно все равно вверх растет, глядя на Хасана, подумал я о всех чеченцах. Ну и бог с ними. Коль не желают дружить, пусть живут так, как им нравится.
Я вспомнил, как когда-то все начиналось. Грандиозный митинг в столице Чеченской республики вот уже неделю будоражил мир, идя первой строкой во всех сводках российских новостей. Потом появились баррикады. Выше человеческого роста, построенные из бревен, обломков железобетонных конструкций, разбитых машин, баррикады перекрыли все дороги, площади, поднявшись и у кинотеатра «Юбилейный», и у блокпоста федеральных сил. Баррикады причудливые, порой даже смешные: сверху и с боков на них установлены сорванные с пьедесталов памятники. В центре — бюст генерал-полковника, на котором женщины губной помадой написали: «Грачев». Это тот самый министр обороны, при котором под новый, 1995 год в Грозный вошли войска, чтобы навести там порядок, а в конечном счете уничтожить самостийный режим генерала Дудаева, этого главного чеченского сепаратиста.
«Мы рабы не Аллаха, а России», «Долой свиноедов» — такими лозунгами были облеплены дома, в том числе и президентский дворец. На площади перед дворцом вырос целый городок с отлично оборудованной кухней, со своими хижинами, выведенными наскоро, но по всем правилам — с крышами и трубами на них, очагами и соломенным полом.
Прошел уже год, как федеральные войска начали наводить в Чечне конституционный порядок. Убери войска во всей Чечне — начнется резня, говорил президент Ельцин. Не убери — нечего, дескать, мне лезть в президенты: народ меня не поддержит. Надо, мол, найти такой компромисс, который бы устроил всех, и прежде всего народ Чечни.
